— Не говорите этого, — ответил Ангус с большим чувством. — Если вы недостаточно добры, тогда я имею серьезные опасения за мою собственную душу.

Маргарет ответила ему слабой улыбкой:

— Вы способны приводить меня в такую ярость, что я даже не могу ничего видеть перед собой, но я не беспокоюсь о вашей душе, Ангус Грин.

Он наклонялся к ней, его черные глаза, блестели юмором, опасностью, и легким желанием:

— Вы побуждаете меня к комплименту, мисс Пеннипакер?

Маргарет затаила дыхание, и её тело наполнилось странным теплом. Он был так близко, его губы всего в дюйме от неё, и ей пришла внезапная, причудливая мысль, что впервые в жизни ей могло бы понравиться быть страстной женщиной. Если слегка наклониться вперед, качнуться к нему только на секунду, откликнулся бы он на её инициативу и поцелуй? Взял бы ее руки в свои, вынул бы шпильки из волос, и заставил бы её почувствовать себя героиней шекспировского сонета?

Маргарет наклонилась.

Качнулась.

И упала возле кровати.

Маргарет завизжала от неожиданности, поскольку она скользила по воздуху. Скольжение было не долгим. Пол фактически подскочил, чтобы встретить ее бедро, которое было уже ушиблено от поездки в телеге фермера. Она сидела, несколько ошеломленная внезапным изменением своего положения, когда лицо Ангуса появилось у края кровати.

— Всё хорошо? — осведомился он.

— Я, потеряла равновесие, — пробормотала она.

— Понятно, — промолвил он настолько торжественно, что она ему не поверила.

— Я часто теряю равновесие, — солгала Маргарет, стараясь заставить казаться инцидент незначительным, насколько это возможно. Естественно, не каждый день она падала с кровати при попытке поцеловаться с совершенно незнакомым человеком. — А вы?

— Никогда.

— Это невозможно.

— Ну, — размышлял он, проскребывая подбородок, — я предполагаю, что это не совсем так. Иногда…

Глаза Маргарет, остановились на его пальцах, поглаживающих небритую челюсть. Что-то в этом движении пронзило ее. Она могла различить каждый небольшой волосок, и с ужасом, поняла, что ее рука уже преодолела половину расстояния между ними.

О господи, она хотела потрогать мужчину.

— Маргарет? — Он поднял свои удивленные глаза. — Вы слушаете меня?

Она моргнула.

— Конечно. Я — только… — Её мысли, слишком разбрелись, чтобы говорить. — Да, я сижу на полу.

— И это сказывается на ваших слуховых способностях?

— Нет! Я… — Она сжала губы в раздражённую линию. — О чём вы говорили?

— Вы действительно не хотите вернуться на кровать, для того, чтобы слышать меня лучше?

— Нет, спасибо. Мне совершенно удобно, спасибо.

Он спустился вниз, сжал одной из своих больших ладоней ее руку, и поднял ее на кровать.

— Вероятно, я бы поверил, если бы вы ограничились одним «спасибо».

Она скривилась. Если у неё имелся роковой недостаток, он выражался в том, что она судила слишком строго, возражала слишком много, обсуждала слишком громко. Она никогда не знала, когда остановиться. Ее родные говорили ей это в течение многих лет, и глубоко в сердце, она знала, что могла быть худшим вредителем для себя самой, когда устремлялась прямиком к цели.

Она не собиралась раздувать его «эго» дальше, соглашаясь с ним, вместо этого фыркнула и сказала:

— Слышали ли вы что-нибудь о хороших манерах? Большинство людей время от времени ценят слова благодарности.

Он наклонялся вперед, отвратительный в своей близости:

— Знаете, как я догадался, что вы не слушали меня?

Она покачала головой, ее обычно бойкое остроумие вылетело в окно, хотя окно было закрыто.

— Вы спросили меня, чувствовал ли я себя когда-нибудь выведенным из равновесия, — сказал он, понижая свой голос до хриплого шепота, — и я сказал нет, но это на тот момент…. — Он поднял свои мощные плечи и позволил им упасть в странно изящном пожатии. — Теперь, — добавил он, — я пересмотрел своё мнение.

— По-потому что я сказала вам, что это не возможно, — еле-еле смогла промямлить она.

— Ну да, — размышлял он, — но, видите ли, сидя здесь с вами, у меня случилось внезапное просветление памяти.

— Неужели?

Он медленно кивнул, и когда заговорил, то гипнотически растягивал каждое слово:

— Я не могу говорить за других мужчин…

Она оказалась в ловушке его горячего пристального взгляда, не могла отвести взгляд, не могла дышать. Ее кожу покалывало, губы приоткрылись. Затем она судорожно сглотнула, почувствовав внезапную уверенность в том, что чувствовала бы себя лучше, оставшись на полу.

Он прикоснулся пальцем к её губам, поглаживая кожу и одновременно продолжая свою ленивую речь:

— … но когда я переполнен желанием, пьян от этого…

Она взлетела с кровати подобно китайскому фейерверку.

— Вероятно, — сказала она странным хриплым голосом, — мы должны заняться ужином.

— Хорошо. — Ангус встал настолько внезапно, что кровать закачалась. — Хлеб насущный — это то, что нам нужно. — Он усмехнулся. — Не правда ли?

Маргарет уставилась на него, пораженная изменением выражения его лица. Он пытался совратить ее — она была уверена в этом. Даже если это не так, то определенно пробовал взволновать ее. Он был уже на грани допустимого, и ему это явно нравилось.