Огромный телохранитель ловко расправлялся с огурцом.

— Летний салат, — пояснил он. — Только зелень, яйца вкрутую и немного курятины. Хотел приготовить на десерт крем-брюле. Заодно проверил бы в деле огнемет.

Бросив взгляд на Артемиса, он вопросительно поднял бровь.

Юный мистер Фаул облачился в один из двух любимых деловых костюмов — темно-синий, в котором недавно посещал оперу в Ковент-Гарден. Мальчик всегда одевался аккуратно, но видеть его в костюме при галстуке Дворецки не привык.

— Мы идем на официальный прием?

— Нет, никакого приема не будет, — ответил Артемис нарочито холодным тоном, к которому телохранителю еще предстояло привыкнуть. — Только бизнес. Я вынужден заниматься семейными делами и должен одеваться соответственно.

— Ага… в этом вы явно стремитесь подражать отцу — Дворецки тщательно вытер меч и снял передник. — Нам предстоит заняться привычными для семьи Фаулов делами, не так ли?

— Так, — подтвердил Артемис. — Начнем с обезьяньего дядюшки.

Особняк Фаулов, настоящее время.

Элфи пришла в ужас.

— Значит, в порыве мальчишеской злобы ты убил лемура?

Артемис, уже взявший себя в руки, сидел на стуле у кровати и нежно, словно птенца, держал в ладони материнскую руку.

— Нет. Иногда у меня случались приступы раздражения, ты сама прекрасно знаешь, но, как правило, непродолжительные. Эмоции не способны долго подавлять интеллект, подобный моему.

— Но ты сам сказал, что убил животное.

Артемис потер виски.

— Да, убил. В этом нет сомнений, хотя я и не брал в руки нож.

— Как именно?

— Я был молод… моложе, — пробормотал Артемис. Ему явно не хотелось говорить на эту тему. — Совсем другим человеком во многих смыслах.

— Мы знаем, каким ты был Артемис, печально вздохнул Жеребкинс. — Ты представишь себе не можешь, какую часть моего бюджета сожрала осада поместья Фаулов.

— Как именно ты убил лемура? — не унималась Элфи. — Как он попал в твои руки.

— Все до смешного просто, вздохнул Артемис. — Мы с Дворецки навестили Ратдаун-парк и вывели из строя систему охраны. А вечером вернулись и забрали лемура.

— Значит, его убил Дворецки. Я удивлена — это совсем не в его стиле.

Артемис потупил взор.

— Нет, Дворецки здесь ни при чем. Я продал животное группе экстинкционистов.

— Экстинкционистов?! — ужаснулась Элфи. — Артемис, скажи, что это не так. Какой кошмар!

— Моя первая крупная сделка. Я доставил животное в Марокко, и мне заплатили за него сто тысяч евро. Этого хватило на финансирование экспедиции в Арктику.

Элфи и Жеребкинс лишились дара речи. Артемис хладнокровно и эффективно распорядился чужой жизнью. Эльфийка попятилась от человека, которого всего несколько мгновений назад считала другом.

— Я все тщательно обдумал. Или мой отец, или лемур. Разве я мог от этого отказаться? — Взгляд Артемиса выражал искреннее раскаяние. — Понимаю, я поступил ужасно. Если б можно было повернуть время вспять…

И вдруг он замер. Фаул-младший не мог изменить течение времени, но знал демона, который умел это делать. Это был шанс. Реальный шанс.

Он осторожно опустил руку матери на постель и заходил по комнате.

«Нужна музыка, — подумал он. — Музыка для плана».

Он выбрал из обширной мысленной коллекции Седьмую симфонию Бетховена и стал напряженно думать, воспроизводя ее в голове.

«Удачный выбор. Несколько мрачновато, но вызывает духовный подъем».

Артемис, ничего не замечая вокруг, ходил взад и вперед по ковру, лихорадочно перебирая в уме возможные варианты.

Элфи мгновенно поняла, чем он занят.

— У него есть план, — сообщила она Жеребкинсу.

Физиономия кентавра вытянулась, что, впрочем, не стоило ему особых мышечных усилий.

— Почему я не удивлен?

Элфи воспользовалась тем, что Артемис погрузился в размышления, и закрыла щиток дабы поговорить с Жеребкинсом без свидетелей. Она подошла к окну и посмотрела на улицу сквозь щель в портьерах. Заходящее солнце дрожало за ветвями деревьев, красные и белые георгины пылали ярко, словно огни фейерверка.

— На карту поставлена не только жизнь матери Артемиса, — сказала она.