— Дворецки не стал бы по собственной воле тебе помогать!

Опал пожала плечами. Замечание было справедливым.

— А кто говорит о собственной воле?

Артемис побледнел.

«Ого».

— Позволь объяснить, что именно произошло, — произнесла Опал ласковым тоном. — Я покопалась в мозгах у своих помощничков, дабы они не могли донести на меня, и отправила их на шаттле в Гавань. Потом воспользовалась твоим же временным туннелем, прежде чем он успел захлопнуться. Учитывая мои способности, это оказалось нетрудно. Ты даже не потрудился защитить вход заклинанием.

Артемис щелкнул пальцами.

— Так я и знал, что упустил из виду какую-то мелочь.

Опал едва заметно улыбнулась.

— Восхитительно. Достаточно быстро я поняла, что все равно всю ответственность за эту историю возложили — или возложат — на меня, поэтому покинула туннель на несколько дней раньше и потратила это время на ознакомление с твоими близкими: матерью, отцом, Дворецки.

— Где моя мать? — крикнул Артемис.

Гнев молотом крушил изнутри ледяную броню внешнего безразличия.

— Рядом с тобой, мой мальчик, — пропела Опал голосом Ангелины. — Я тяжело больна и хочу, чтобы ты отправился в прошлое и поймал для меня волшебную обезьянку. — Она глумливо расхохоталась. — Люди такие идиоты!

— Следовательно, изменяющие внешность заклинания тут ни при чем?

— Конечно нет, придурок. Я прекрасно знала, что Ангелину будут осматривать. Упомянутые тобой заклятия работают только на уровне кожи, и даже мастер моего класса способен поддерживать их лишь весьма непродолжительное время.

— Значит, моя мать не умирает? — Артемис уже знал ответ, но хотел лишний раз убедиться в правильности своей догадки.

Опал заскрежетала зубами, разрываясь между нетерпением получить животное и желанием продемонстрировать гениальность своего плана.

— Пока нет. Но скоро нанесенный ее организму ущерб станет необратимым. Я овладела ее сознанием с расстояния — это высшая форма гипнотических чар. Благодаря своим способностям я могу управлять ее внутренними органами. Симуляция чаротропии — детские игрушки. А когда маленький Джуджу окажется у меня, я смогу открыть собственную дыру во времени.

— Значит, ты где-то рядом? Я имею в виду, настоящая.

Опал надоело отвечать на вопросы.

— Да. Нет. Какая разница? Я выиграла, ты проиграл. Смирись с этим, или все умрут.

Артемис незаметно отступил к выходу.

— Игра еще не окончена.

Из-за двери доносились шаги и какое-то странное поскрипывание. Артемис подумал про тачку, но он плохо разбирался в садовых инструментах.

— А по-моему, окончена, — лукаво произнесла Опал.

Тяжелые створки содрогнулись от ударов снаружи. Сгорбленный и дрожащий Дворецки, едва передвигая ноги, вкатил тачку в комнату.

— С ним пришлось изрядно повозиться, — сказала Опал почти с восхищением. — Я загипнотизировала его, но он отказался убивать твоих друзей. У дурака едва сердце не лопнуло. Я только и смогла заставить его найти бочку и заполнить ее жиром.

— Чтобы подавить их магию, — высказал предположение Артемис.

— Разумеется, кретин. А вот теперь игра действительно закончилась. Дворецки — мой туз в рукаве, как сказали бы люди. У меня на руках все козыри. Ты остался один. Отдай мне лемура, и я вернусь в свое время. Никто не пострадает.

«Если Опал получит лемура, пострадает вся планета», — подумал Артемис.

Опал щелкнула пальцами.

— Дворецки, отбери у него животное. Дворецки шагнул к Артемису и остановился.

Его широкая спина затряслась, пальцы превратились в когти, которыми он сжимал воображаемую шею.

— Я сказала, отбери животное, тупица.

Телохранитель рухнул на колени и заколотил кулаками по полу, силясь прогнать голос из своей головы.

— Хватай лемура! — завопила Опал.

У Дворецки достало сил, чтобы произнести три слова:

— Иди… к… черту.

Потом он схватился за плечо и повалился на пол.

— Ой, — воскликнула Опал. — Сердечный приступ. Я его сломала.

«Сосредоточься, — приказал себе Артемис. — Пусть все козыри на руках у Опал, но один из них вполне может оказаться битым».

Артемис пощекотал Джуджу под подбородком.

— Спрячься, малыш, спрячься.

Сказав это, он подбросил лемура к висевшей на потолке люстре. Джуджу перекувырнулся в воздухе, но в следующий момент вцепился в стеклянную поперечину, стремительно побежал ближе к свету и юркнул в гущу хрустальных подвесок.