Шрифт:
Думаю, это началось с 1952 года, когда сборная Венгрии провела два матча в Москве, один из которых проиграла, другой свела к ничьей. А надо помнить, что венгры тогда имели основания считать себя лучшими в мире. Пушкаш, Кочиш, Божик, Хидегкутти, Грошич — все это были крупные звезды. И их тактика с выдвинутыми вперед инсайдами была оригинальной. Тем не менее с нашей командой они справиться не сумели (а она в тот год только объявлялась на свет). Венгерских мастеров это должно было озадачить. И загадка так и осталась на долгие годы, до сих пор. На фоне энергичной, скоростной, длинноманевренной игры нашей сборной технические изыски венгров становились напрасными, тщетными, им приходилось, того не желая, включаться в состязание по быстроте, выносливости, упорству, и они его не выдерживали —не та закалка, не то терпение. За редкими исключениями венгры чувствуют себя не в своей тарелке, играя с нашими командами, что со сборной, что с клубами.
Так все и получилось на стадионе в Сандерленде. Венгры справились с «неудобством» лишь во втором тайме, а счет уже был 2:0 не в их пользу. Правда, тут они начали добираться до штанг ворот Яшина, трясли их, но лишь однажды «яблоко» упало в сетку. В общем, все сбылось: и венгры себя показали и наши сыграли со знанием дела, в духе сложившихся футбольных отношений. И мой отчет в блокноте наполовину был готов.
Когда улеглось возбуждение после победы, какой у нашей сборной до этого не было, и отчеты были продиктованы в Москву, мы с Мержановым, запершись в номере, снова разобрали матч. Спора не получилось, оба пришли к заключению, что и советская команда не тянет в образцовые на чемпионате. Слишком она была традиционной, постоянной, без вариантов, со своей схемой 4—2—4, соблюдавшейся неуклонно. Она жестко придерживалась этой расстановки, получившей еще в 1958 году название «бразильской». Хорошо выученные, но все же вчерашние уроки.
В дни чемпионата я познакомился с Львом Абрамовичем Кассилем. Произошло это легко, словно и не познакомились, а встретились. Я с детства помнил его «Кондуит» и «Швамбранию», видел «Вратаря», да и его заметки футбольные почитывал. А он сразу мне заявил, что имеет привычку, которой верен всю жизнь, не пропускать ничего, что пишется о футболе в прессе. Мы с ним провели прекрасные полдня в Национальной галерее, где, разумеется, о футболе не говорили.
При выходе из галереи Кассиль в киоске приобрел план Лондона и сунул его в карман пиджака так, что он форсисто наполовину высовывался. На улице он посмотрел налево, направо и сделал мне знак остановиться.
— Сейчас мы с вами проложим маршрут к отелю.— И достал план.
— А я помню дорогу...
— Да? Сомневаюсь. Такой великолепный план! Итак, за спиной у нас Трафальгарская площадь. Находим ее... Наша улица вот здесь. Что я вам говорил? Без плана как без рук. Как вообще можно по Лондону ходить без плана? Смотрите, есть и другой маршрут. Второй подлиннее, но там на пути что-то интересное помечено. Так как?
Несомненно: со мной был Лев Кассиль, детский писатель. Я больше не настаивал, что знаю дорогу и без плана. По-моему, и он ее знал.
Я попытался подбить его сделать что-либо для газеты о чемпионате.
— Вам это, быть может, незаметно, а я вижу, как изменилось то, что пишется о футболе. Не хочется попадать пальцем в небо.
— Неужто так?
— Что вы! Вы теперь в игре такое замечаете, что мне и не снилось. Мне, чтобы «соответствовать», надо переучиваться. Я приехал полюбоваться и поболеть. Это вы здесь — «при исполнении». Так что увольте...
В Москве я позвонил Льву Абрамовичу и попросил написать для «Футбола» историю романа и фильма «Вратарь». Он согласился моментально и написал.
А там, в Лондоне, я позавидовал его «приехал полюбоваться и поболеть». Нисколько не сомневаюсь, что Кассиль и о чемпионате написал бы интересно. Но, как видно, он в самом деле был добросовестным читателем футбольной прессы, и ее исследовательский характер его озадачивал и смущал.
Мне, спецкору, любоваться и болеть было половиной дела. Надо было продолжать поиски.
Чемпионат был спасен и оправдал свое предназначение в двух матчах: полуфинале Англия — Португалия и финале Англия — ФРГ.
Сборная Англии к своей победе пришла своеобразно, на ходу перестроившись и сделав все необходимые открытия. Повидав ее в день открытия в матче с уругвайцами, я был разочарован и потерял к ней интерес. Нудная нулевая ничья, которую не скрасил и переполненный знаменитый «Уэмбли», побывать на котором давно хотелось, ни присутствие королевы, ни марш-парад военных оркестров.
В общем, я счел для себя возможным оставить английскую сборную в стороне и ездил на матчи других команд. До полуфинала, в котором она встретилась с командой Португалии. Это был выдающийся матч. И португальцы были хороши, а англичан так просто было не узнать — другая, я бы сказал непобедимая, команда, настолько продуманным, обоснованным, ловко пригнанным было их сочетание одиннадцати.
Если сделать простенькое, формальное сравнение, которое обычно само напрашивается, то оказывалось, что из состава матча открытия были исключены всего двое, Гривс и Конелли, вместо них появились Херст и Питерс. Но замены всего не объясняли, хотя в последнем, финальном, матче со сборной ФРГ из четырех победных мячей три забил Херст и один — Питерс.
Изменился весь строй игры. Гривс, знаменитейший бомбардир, был центрфорвардом времен «дубль-ве», а Конелли — хорошим левым крайним старого образца. Долговязый, худой Херст атаки свои начинал с середины поля, все время держа связь с партнерами. Белокурый Болл заставлял поломать голову: кто он — полузащитник или нападающий? И Питерс такой же. И Бобби Чарльтон. И Стайлз, колючий как еж, легко отрывался от своей обороны, мелькал в атакующих рядах, покусывал, дразнил защитников противника. Да еще крайние защитники Коэн и Уилсон поддавали жару рывками вперед. Разве только что выдвинутый вперед нападающий Хант меньше маневрировал, он был затаенной угрозой, отвлекал, оттого товарищам его больше было простора. Словом, вся английская команда находилась в непрерывном движении, причем не в очевидном, повторяемом, а в непредсказуемом.