Сразу купил простенький, первый попавшийся аппарат, зная, что качество у всех почти одинаковое, в отличие от цены, он заспешил домой. Уже смеркалось. Но толку от фар не было. Дорога была серой. По обочинам, тоже снег стаял. Навицкий закурил и надавил педаль. Только сейчас почувствовал усталость. Ему бы самому – отдохнуть после всего. Но отпуск лучше брать летом. Отпуском он распоряжался сам. Брал, когда хотел.

Встречная машина издалека била в глаза дальним светом. Он мигнул своим светом, прося убрать дальний. Но «встречный» и не подумал. К тому же нёсся чуть ли не посредине.

– Баран... – прошептал он зло про себя и стал прижиматься к обочине.

Сильный свет плясал перед глазами, дорога пропала из виду. Пришлось быстро притормаживать. Машину стало потрясывать и потом сильно ударило что-то снизу, стало уводить вправо. Он понял, что сваливается с дороги. Встречная машина уже пронеслась мимо, но в глазах стояло сплошное красное марево. В доли секунды он почувствовал, седьмым,или восьмым чувством, что выворачивать обратно нельзя, иначе переворот, и дорулил ещё вправо, пуская машину в кювет. Так же бессмысленно было и тормозить. Машину подбросило резко вверх, он ударился грудью о руль, потом ещё удар и всё стихло...

Какие-то секунды прошли и он пришёл в себя. Звон в ушах, боль в груди и сильно болела голова. Смутно перед глазами, только понял что в машине светят фары. Всё застыло. Тишина. Выключил свет, оставив фонари. Пощупал сверху голову. Липкая. Значит разбил о стойку. Стал выбираться, медленно открыв дверь. Но только ступил на траву и свалился от сильной боли в груди. В висках застучало. Пробил холодный пот. Стало тошнить. Посидел с минуту. При каждом глубоком вздохе, кололо в груди.

– Неужто рёбра сломал? – испугался он, - или просто ушиб сильно? Посижу, очухаюсь...

Несколько секунд соображал, куда он и зачем едет. Сильно расстроился вспомнив о Дине. Ещё не известно, что с машиной. Вот тебе и праздник. Опять взялся за голову: где-то сверху сочилась кровь, набухли волосы. Пробовал встать, чтобы забраться снова в машину. Закружилась голова, заломило в груди. Снова сел. Достал телефон, покрутил, убедился что цел. Долго тыкал кнопки, отдувался.

– Алло... – вяло донеслось из трубки.

Говорить было трудно, тяжело дышалось и гудела голова. Он почувствовал, что по виску потекло.

– Дина...

– Это Оксана... – услышал он тихий голос.

– Оксана, это Навицкий... – передохнул он, - а мама, где?

– Она в магазин ушла, закупать что-то, а телефон оставила свой...

– Оксан... – пробовал он восстановить дыхание, слушая удары пульса в висках, - тут, понимаешь, не доехал я... Машина в кювете... что с ней, не знаю ещё... Как завтра – тоже... Передай маме... – шарил он второй рукой, чтобы опереться.

– Что? Вы... в аварию?.. Что-то случилось? – дрогнул тихий голос.

– С дороги слетел... ослепила «встречная»... Что с машиной, не знаю ещё... – часто дышал он в трубку.

– А вы... Как вы? Вы где?..

– Да тут... Сижу вот на травке... Снег тут...

– Вы целы? А кто ещё... а «скорая» ? – сильно занервничала она.

– Да нет никого... А я... башку разбил... Гудит всё... Так что не знаю... Оксан... завтра...

– Да вы... Владимир И... надо «скорую» вызвать! Не вызвали? – повысила она голос.

– Нет, Оксан, нет! Не надо... Сейчас посижу и всё... Нормально...

– Как же! А как всё... – она явно растерялась, голос уже не контролировала, - всё как, цело? Руки?..

– Оксана, Оксана, ты успокойся! Всё цело вроде, не знаю... Ты успокойся... – говорил он прерывисто, часто передыхая.

От разговора таяли силы. Он захватил горсть снега и прижал к разбитому месту. Начало знобить.

– Вы где? Далеко? Где это?..

– Где?.. – обернулся он.

Всматривался в округу. Дорогу он знал прекрасно, каждый поворот, каждую ямку. Каждый день пролетал эти девять километров и не раз.

– Сразу за ЖБИ тут, где целое поле из теплиц, знаешь?

– Да, знаю! – тут же отозвалась она.

– Оксан! Только не надо «скорую», слышишь? Я посижу, потом... машину бы вытащить... Ты передай маме... – сил говорить больше не было.

Кровь стекала по шее, стало тошнить.

– Я сейчас, я приеду!

– Оксана! – с шумом выдавил он и услышал, как стихло с той стороны.

Прилёг на локоть, захватил снег и стал кусать, жуя и глотая кусочки. В груди уже не кололо, а боль растеклась тупо по всем рёбрам.