Прошел теплый майский дождь, мир был лазурным и зеленым, в бокальчиках яблоневых цветков поблескивала небесная водица, а в долине пахло свежей листвой.

Я погнал арабскую кобылу пастись на лесную опушку. Песочного цвета жеребенок рысью бежал впереди, словно кобыла произвела его на свет с пружинами на всех четырех ножках.

Звук, пронзительный, как луч лазера, прорезал гармонию земли и неба. Жеребенок испугался и притормозил так внезапно, что потерял равновесие и упал. Наш карликовый шнауцер, бегая по лесу, подбросил в воздух какой-то серый меховой комочек и, разрезвившись, опять поймал его. Я пригрозил ему, а взволнованную кобылу привязал к дереву.

В траве притаился зайчонок. У него еще виднелось белое пятнышко на лбу, сам же он был не больше моего кулака. Совсем еще младенец, он уже на свой страх и риск обитал в лесу. Глаза его лихорадочно блестели, и он дрожал, как метлица. Зайчонок тронул меня. Я поднял его, почувствовал, как стучит заячье сердце, и предложил ему скользнуть в вырез моей рабочей блузы. Он так и сделал.

В крольчатнике голландская крольчиха принесла потомство. Ее крольчатам было две недели от роду, и они еще лежали в гнезде. Я потер зайчонка шерстью из их гнезда и с этим поддельным удостоверением личности сунул его к ним. Какое-то время он пробыл в гнезде, потом начал странствовать по клетке и приблизился к старой крольчихе.

Я открыл дверцу клетки, чтобы вмешаться, если на крольчиху не подействует мое колдовство. Она жевала одуванчики, не обращая внимания на чужака. Зайчонок лег на спинку, ища соски приемной матери. Та лягнула его задними ногами. Ну почему этот несчастный не остался в гнезде, дожидаясь, покуда его попотчуют молоком?

Я до сумерек проторчал в крольчатнике. Зайчонок отогревался, сидя рядом с ничего не подозревавшей приемной матерью, лихорадочный блеск в его глазах потух.

Когда, прежде чем лечь спать, я взял фонарь и в последний раз пошел взглянуть на подопытного зайчишку, кончики его серых ушей торчали из комков шерсти в кроличьем гнезде.

Через день-другой голландский заяц вместе с братьями и сестрами прыгал по клетке. Мои гости удивлялись: пятеро крольчат пестрые, а один, самый большой, серый, как это так?

— Наш пес хотел было разрушить мир зайчонка, а я этот мир попытался залатать.

Меня никто не понял. Мне наскучило каждый раз снова рассказывать эту историю, поэтому я и написал ее.

Май баловал нас цветеньем вишен, каштанов и яблонь. Аромат сирени и цветочная пена терновника сводят нас с ума, так что мы почти не смотрим на июньские цветы попроще.

Но зелень всего зеленее в июне, когда бузина протягивает нам свой южный аромат на белых тарелках, которые позднее наполнятся иссиня-черными ягодами.

Вдоль дороги растет шиповник, нежно-розовы его цветы, робок их аромат, красными и блестящими со временем становятся плоды. Дрок возвращает нас к сказочному золоту детства, а за золотыми каплями уже начинают обрисовываться мохнатые стручки, они ждут своей зрелости. Стремительная синева стройных лупинусов готовит семена к прыжку, а подмаренник похваляется медвяным запахом. Белая акация вдоль забора, азот, скопленный ее цветами, пресуществляет в пышные гроздья, запах которых даже издалека привлекает пчел. Гвоздичник уже заготовляет пестро-щетинистые шарики семян. Жужжание и гудение пчел и жуков вкруг соломенно-желтых цветов липы сливаются в сплошной гул. Воспоминания одолевают меня: большое, шумящее дерево, что затемняет двор родительского дома, нежный запах липы сквозь открытое окно спальни проникает в наши сны, пахучий настой ее высушенных цветов в детстве пьют от простуды.

Что уж тут говорить о травах. Май их растит, а июнь открывает их бутоны. Косули родят своих детенышей в цветущих зарослях травы, среди лютиков, колокольчиков и клевера.

Никто не может толком объяснить, почему «ночная красавица» весь день бережет свой аромат для июньских вечеров. Невольно вспоминаешь извечный детский спор: что было раньше — курица или яйцо? Заботится «ночная красавица», чтобы ее нектар продолжил жизнь ночных бабочек, или ночные бабочки на трепещущих крылышках пекутся о продолжении жизни «ночных красавиц»?

Все это происходит в июне, когда по ночам полоска дня до утренней зари остается над лесами.

Сколько стихов написано о мае, но кто сложил хоть одно стихотворение о июне? Или слово «май» так действует на поэтов потому, что легко рифмуется со словами «рай», «край», «играй»? Пусть их, но нельзя недооценивать июнь, июнь с его облаками пыльцы, кочующими над хлебными полями.

Мы поссорились. Меня одолевало подлое желание говорить несправедливые слова. В злобе я выскочил из маленького домика.

Над двором в прогретом солнцем воздухе висел поющий жаворонок. Он взмывал ввысь и завлекал самочку, камнем падал вниз и всхлипывал, опять взлетал, взлетал еще выше, становился ноющей точкой, наконец он исчез в воздушной дымке, но пение его слышалось непрерывно, казалось, это звучит воздух.

Мою злость как рукой сняло. Я вернулся в дом и крикнул:

— Над нашим двором поет жаворонок.

Маттес нагишом сидит в шуршащем сене. Солнце сияет, веет легкий ветерок. Мать говорит:

— Светлячки любят такую погоду.

Маттес поднимает глаза:

— Вон они летят!

Он видит то, что хочет видеть: днем — звезды, а ночью — солнце.

В каждом ребенке сидит поэт. В каждом ли поэте сидит ребенок?