И снова Красная площадь замерла в скорбном молчании, прощаясь с лидером партии и государства. И снова руководители всех республик, краев и областей, представители зарубежных государств съехались, чтобы проститься с лидером великой державы, выразить свое уважение и соболезнование тем, кто встанет у руля страны после Ю. В. Андропова.

Звучат прощальные залпы артиллерийских орудий, вспугивая голубей на колокольне Ивана Великого, переминаются заморские гости, легко одетые для российских морозных дней. Еще мгновение — ив историю уйдет следующая неясная и загадочная страница возвышения больного лидера, борьбы за власть и быстрая смерть.

Который раз ловлю себя на мысли, что люди даже на пороге смерти не могут умерить свои амбиции, отказаться от непосильной ноши для сохранения спокойствия и благополучия страны. Думаю об этом, еще не зная всей сложности развернувшейся борьбы за утверждение нового генсека. Тот факт, что председателем комиссии по похоронам был К. У. Черненко, казался естественным, поскольку он был вторым человеком в партии, но, с другой стороны, это был сигнал столь обескураживающий, что еще не верилось: неужели этот не менее больной, немощный и косноязычный человек, тяжело, с придыханием произносящий короткие фразы, может стать новым лидером КПСС и огромного государства.

Я рассуждал об этом, еще не зная, что вопрос об избрании Черненко генсеком уже предрешен и происходило это совсем не на Пленуме ЦК. Пленумам по таким вопросам всегда отводилась роль оформителя тех или иных решений, принятых «руководящей группой» Политбюро ЦК. Говорю «руководящей», ибо не все из состава партийных патриархов обладали одинаковым авторитетом и реальной властью, влиянием, не все могли предложить имя нового генсека. Многие лишь участвовали в обсуждении выдвинутой кандидатуры при избрании лидера.

К тому времени в Политбюро одну из ведущих ролей играл Д. Ф. Устинов. Именно он в тот период был, пожалуй, главным из дирижеров расстановки кадров в руководстве. Именно от его поддержки во многом зависело, быть или не быть кому-то в Политбюро ЦК, возглавить тот или иной ключевой орган управления государством.

Я неплохо знал Д. Ф. Устинова, ибо еще в 1965 году по его просьбе некоторое время работал с ним, хотя тогда уже готовился и сдавал экзамены для поступления в Академию общественных наук. Он попросил помочь ему, «пока будет входить в курс нового дела». В то время его избрали секретарем ЦК и он курировал вопросы оборонной промышленности и химии. Я видел его в работе. Он обладал тогда достаточно хорошим здоровьем, огромной работоспособностью, сохранившейся еще, видимо, с военных лет. Дмитрий Федорович ежедневно приходил к 8 часам утра и уходил после 12 ночи, а часто и позже. В его кабинете постоянно были люди, проходили большие совещания, приглашались крупнейшие ученые, военачальники, конструкторы. Именно тогда я смог увидеть Туполева и Миля, Королева и Челомея, Бармина и Янгеля, многих других выдающихся конструкторов и организаторов космической и оборонной промышленности, чьи имена стали известны советским людям спустя годы, а то и десятилетия.

На заседания, рассматривавшие важнейшие вопросы обороны, специалисты приглашались в строго определенном порядке. И не дай Бог, чтобы кто-то неприглашенный остался на следующий вопрос или пришел раньше времени. За этим внимательно следили, и я не раз был свидетелем, как из кабинета выдворялся то один, то другой «оборонщик», оказавшийся «лишним».

Тогда существовал строгий порядок, при котором секретность являлась условием успеха работы. Впрочем, по некоторым направлениям космической техники, авиастроения советские ученые в тот период действительно опережали США и нам было что охранять от нескромных глаз и ушей. Во всяком случае в ту пору я был в этом уверен. Многие конструкторы приходили с огромными схемами, опломбированными в больших тубусах, с макетами самолетов и вертолетов, танков, артиллерийских и ракетных систем.

Вел заседания Д. Ф. Устинов жестко, по-деловому, давал высказаться всем, но решения принимал сам или просил подготовить их для рассмотрения на Совете Обороны или в Политбюро ЦК. После таких многочасовых заседаний Дмитрий Федорович оставлял еще некоторых конструкторов и долго обсуждал конкретные вопросы, часто звонил на места, иногда в далекие восточные районы, несмотря на то что в Москве было 2–3 часа ночи. В результате огромной работы того периода и были заложены принципы и основы современной оборонной мощи и развития военно-промышленного комплекса. В последующем с переходом на работу в Министерство обороны Д. Ф. Устинов приобрел такой вес и поддержку среди военных и работников-оборонщиков, что являл собой по существу главную и авторитетную фигуру в Политбюро, правительстве и государстве. Особенно ясно это стало после смерти Брежнева и Андропова.

…И вот тогда именно Д. Ф. Устинов, а также Н. А. Тихонов и А. А. Громыко поддержали кандидатуру К. У. Черненко на пост лидера партии. Возможно, не без внутренних колебаний, но дисциплинированно члены Пленума ЦК проголосовали за избрание Константина Устиновича генеральным секретарем ЦК КПСС. Впрочем, для большинства членов политического руководства, первых секретарей республиканских, краевых и областных партийных комитетов в ту пору это был наиболее приемлемый вариант. Недолгое правление Ю. В. Андропова настолько напугало многих своим радикализмом, попыткой изменить или поправить курс Л. И. Брежнева, что избрание К. У. Черненко генсеком стало желанным. Он был плоть от плоти сложившейся партийно-государственной иерархической системы.

Разумеется, авторитеты Политбюро понимали, что К. У. Черненко, мягко говоря, перезрел и нуждался в крепкой подпорке. Поддерживая избрание его генсеком, Д. Ф. Устинов обговорил и вопрос о том, что на вторые роли перейдет М. С. Горбачев.

— Ты действуй, Михаил, — успокаивал М. С. Горбачева Д. Ф. Устинов, — я договорился, что Секретариат ЦК будешь вести ты. Константин официально внесет это предложение на заседании Политбюро ЦК.

И К. У. Черненко действительно внес это предложение, несмотря на сомнение и даже сопротивление Н. А. Тихонова и некоторых других членов Политбюро.