Лёкины ладони легли на бедра, сжали, погладили. Она не хотела спешить – хотела медленно стягивать с упругих ног шорты, целовать колени, бедра, выпирающие косточки над ними. Дразнить, касаясь языком живота. И, поднявшись, целовать – так глубоко, как только можно выдержать.

Её сердце оставалось спокойным, а в животе разгорался пожар. Дианино тренированное тело текло и плавилось под её руками. Слышно было, как вылетают тихие стоны из приоткрытого рта.

Лёка прижала Диану к себе и коснулась губами её шеи, потихоньку двигаясь к кровати. Но жар внутри добрался вдруг до сердца, и ждать стало невозможно.

Они упали на пол, на тоненький индийский палас, и Диана спиной оказалась на плетеном коврике. Лека легла сверху, сплетаясь ногами, руками, бедрами.

– Хочу тебя, – шептала она сквозь поцелуи, – моя девочка…

Она сорвала наконец мешающую блузку, и губами накрыла Дианину грудь, чувствуя, как она выгибается навстречу, и сходя с ума от ее стона.

Ее ладони гладили, ласкали, наслаждаясь каждой клеточкой этого сильного загорелого тела, этой бархатной кожи, этих блестящих от желания глаз.

Диана болтала ногами, помогая снять шорты и белье, и обняла ими Леку, прижимаясь крепче и окончательно сводя с ума.

И грянул гром, и разлетелись границы, и они соединились, наконец – пальцами, губами, сливаясь в одно и сходя с ума от страсти. Диана обхватила ногами Лёкины бедра и двигалась ей в такт. Её голова откинулась назад, глаза закрылись, а губы то и дело шептали: «Еще… еще…»

Милая, милая, милая… Как сладко в тебе, как горячо. Как изгибается доверчиво твое тело, подлаживаясь под мои движения, и как же оно волшебно просит больше и больше. Как томительно сексуальны твои глаза, и как сладко и жарко обладать тобой – еще недавно такой ненавистной, а теперь такой желанной.

Как трогательно и нежно ты шепчешь: "пожалуйста"… И как громко и яростно твое тело кричит: "еще…"

И от этого "еще" пожар внутри Леки разгорелся ярче и слаще, и уже не сдержать приближающегося счастья, и сливается в одном крике синева одних глаз с другими, и жар одного тела с другим.

И только маленькие часы на стене по-прежнему отбивают секунды над распластанными на полу телами. Секунды, в которых каждая капелька – новое счастье.

…

Наступило утро. Лека проснулась первой – как всегда, с первыми лучами солнца. Улыбнулась, поцеловала спящую Диану в горячее плечо, и, потягиваясь, отправилась в дворик заниматься йогой.

Душа ее пела, и утро пело вместе с ней – и трава пахла не как всегда, а по-особенному, и ассаны давались легче чем обычно, и ветерок как ласковый любовник ласкал обнаженный Лекин торс.

Она ни о чем не думала – ощущение спокойствия и счастья было таким трепетным и ласковым, что к нему нечего было добавить, и не о чем просить. Все сбылось. Все, и даже больше.

Закончив с йогой, Лека приняла душ и отправилась готовить завтрак – как была, в коротких шортах и без футболки. Ей хотелось успеть до пробуждения Дианы, но звезды решили иначе, и когда завтрак был почти готов, сок выжат и разлит по стаканам, а магнолия срезана и поставлена в вазу, сонная Диана появилась на кухне, заставив Леку уронить на пол пустую чашку и сделать шаг назад.

Она была совершенно обнаженная, даже полоски трусиков не было на ее загорелом теле. Теле, которым Лека обладала всю ночь, и так и не смогла насытиться.

– Иди сюда, – хрипло сказала она, протягивая руку.

– Зачем это? – Игриво улыбнулась Диана, покачивая бедрами. – Я всерьез опасаюсь за свою невинность.

– Ммм, невинность? – Протянула Лека, медленно, словно хищник, огибая стол и не отрывая взгляда от Дианы, – По-моему, с невинностью было покончено еще вчера.

– У меня осталось еще много невинности, – Диана тоже начала огибать стол, с другой стороны, – есть за что опасаться.

– Неужели? – Лека облизала губы кончиком языка и с нарастающим желанием увидела, как розовеют Дианины щеки. – В каком же месте живет эта невинность? Мне казалось, я проверила все.

– Выходит, что не все.

Они кружились вокруг стола, будто охотник и добыча, не сводя друг с друга горящих возбуждением глаз.

– У тебя соски, – сказала вдруг Лека, упираясь руками в столешницу и продолжая двигаться.

– А что с ними? – Подняла брови Диана, тоже не желая останавливаться.

– Посмотри, что.

И в секунду, когда она опустила взгляд, Лека одним движением перемахнула через стол и схватила Диану в тесные объятия.

– Это нечестно! – Крикнула та, вырываясь.

– Конечно, – согласилась Лека. Ее руки уже сжимали Дианину попку, а губы впились в шею. Не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, она посадила Диану на стол, и опустилась перед ней на колени.

– Что ты… – Только и успела сказать Диана, и больше уже говорить не могла.

Лекины пальцы впились в бедра, а язык и губы – во влажный пожар между ними. Она почувствовала, как Диана упирается пяткой в ее плечо, и ускорила темп. Сверху доносились только несвязные звуки, и стоны.