Шрифт:
Если бы она просчиталась, ошиблась или вдруг, по какой-то неведомой причине, лишилась сил, судьба тех, кто плыл через Последнюю Гавань, была бы печальной. Не в силах вернуться, они были бы обречены веками скитаться по мертвой реке, будучи не в силах обрести последний покой на водах без течения, на просторах, где нет ветра, способного надуть парус, – ведь эльфам там не место. Слуги Карнуса нашли бы этих незваных гостей и сожрали бы их души, которые никогда уже не воссоединились бы с милосердной Тиеной. Стоит ли говорить, что те, кто сейчас пока что находились по ту сторону, были отчаянными храбрецами или, быть может… безумцами.
– Иль ми ди ситраэнн, иль порто ки ново, – повторила Велланте. – Вель тенни кен вилле де прене сатрово. Ми кень, ми ле сень ди кэлле венола [15] .
Еще несколько пассов – нависшая над озером тьма пошла рябью, в полнейшем мраке и при полном отсутствии ветра по водной глади начали расходиться черные круги, как от капли дождя, только невообразимо большой.
– Иль мие дин’аве де Лике сеттано [16] . – Волшебница замкнула кольцо заклятия – голубоватый кристалл в медальоне у нее на шее в последний раз ярко вспыхнул и рассыпался облачком мелкой серебристо-сизой блестящей пыли.
15
«Двери открыты, плывут корабли. Им нипочем не достигнуть земли. Путь тот лежит через мертвый закат, тем, кто отплыл, нет дороги назад». Перевод с эльфийского.
16
«Скроется Арка, придет пустота, нет в ней начала и нет в ней конца». Перевод с эльфийского.
Едва только стеклянные крупицы упали на забрызганный кровью алтарь, как тьма над озером стала сжиматься, постепенно приобретая очертания темного зловещего корабля.
Чернильные кляксы сгущались вокруг высоких темных бортов, выполненных в виде сложенных птичьих крыльев, длинную лебединую шею носовой фигуры уже венчала выступающая в ночи голова с широко раскрытым, полным зубов клювом, которая могла принадлежать лишь самому ужасному на всем свете пернатому. С изящных косых рей двух высоких мачт свисали прорванные, обветшалые, казалось, за десятки веков пурпурные треугольные паруса. На фальшбортах крепилось не менее полусотни высоких башенных щитов, сужавшихся книзу, с выгравированным гербом: черным лебединым крылом на пурпурном фоне.
Всю палубу корабля заполняли воины – их было столько, что они стояли плечом к плечу, будто в плотном строю. Каждый из прибывших был облачен в вороненый кольчужный доспех, надетый поверх длинных одежд цвета пуха чертополоха, и вооружен слегка искривленным мечом в ножнах, крепящихся за спиной. Многие держали в руках сложносоставные луки. Все прибывшие являлись долами и осями [17] , мастерами клинка и лука, теми, кто учился искусству боя с малолетства, – никаких зеленых новобранцев или поставленных в строй защитников [18] , только опытные, закаленные в схватках ветераны, которым не раз уже приходилось скрещивать клинки с обитающей в темном Хоэре нечистью. Лица эльфов были мертвенно-бледны, но ни один не осмеливался выказать страха, пусть для большинства из них это путешествие через мрачные владения бога Карнуса и было первым.
17
Эльфийские мастера-воители именуются долами и осями, по названию ключевых особенностей клинка. Дол– это ребро жесткости, которое не дает согнуться. У стрелы – ось, суть сердце любой из оперенных красавиц.
18
Защитники– простые эльфы, которых призывают в случае войны. По сути, все мужское население Дома.
Корабль чуть качнулся на густых, как кисель, волнах черного озера и медленно поплыл к берегу, двигаясь скорее силою неведомой магии, чем под дуновением ветра, которого по-прежнему не ощущалось над водной гладью. Уткнувшись килем в дно, примерно в десяти шагах от высохших камышовых зарослей, судно вздрогнуло и встало. Черный, усеянный клыками лебединый клюв носовой фигуры сомкнулся, после чего в ее шее раскрылись едва заметные створки и выпустили вниз, на берег, длинный раскладывающийся трап. Все произошло в полном молчании: ни скрипов снастей, ни шелеста парусины, ни дыхания множества воинов – ничего не было слышно.
Первым по трапу сошел среднего роста эльф в стелющихся за ним длинных одеждах, в которых нельзя было различить какой-либо определенный цвет: то высокий воротник, облегающие грудь борта, широкие рукава и драпировки подола наливались чернотой, то, стоило им немного изменить очертания, приобретали фиолетовый оттенок. Бледное сухощавое лицо спустившегося выражало полную отрешенность и одновременно мрачную непоколебимую предопределенность. В его движениях проскальзывал некий ритуал, отточенный веками до идеала.
– Приветствую саэграна Неллике. – В первую очередь эльф в фиолетово-черной мантии обратился к встречавшему его Остроклюву. – Милорд Найллё шлет вам свое благословление и сто сорок пять воителей, среди которых пятеро – стражи «Верные Крылья», благородные алы и добрые друзья лорда Тень Крыльев. Он верит, что Черный Лебедь придаст вам силы и воли довершить начатое.
– Благодарю вас, саэгран Маэ. – Неллике приветствовал легендарного Пурпурного Паруса, единственного из стражей, кто мог похвастаться (если бы подобное чувство вдруг нашло себе путь в его «остановившееся» сердце) тем, что без потерь [19] проводил корабли через Печальную Гавань. – Победа близка, стоит лишь раскрыть крылья. Моя преданность милорду Найллё и верность нашему делу послужат тому гарантией. Как прошел ваш путь?
19
Обязательная жертва в данном подсчете не учитывается.
– Черная река – опасное место, но она весьма предсказуема для тех, кто хорошо изучил ее повадки. – Пурпурный Парус не бахвалился – он холодно констатировал факт: с рекой, протекающей через всю страну Смерти людей, они были если не супругами, то старыми любовниками уж точно. – Воители способны идти в бой. Все сохранили рассудок. Незримые крылья Черного Лебедя осеняли наш путь по тойстороне.
– Вы правы, саэгран Маэ, – согласился Остроклюв. – Тени вероятностей с каждым днем складываются для нашего Дома в тени уверенности.