— Быть может, ты прав, — произнес Дамблдор, но по его тону было понятно, что он не согласен со Снейпом, — но твои магические способности — это не единственная причина. Другая причина — в твоих… как бы это выразиться… личных качествах. Видишь ли, сейчас, после победы над Волдемортом, во всем волшебном мире царит своего рода эйфория, настроение всеобщей любви и братства. В этих условиях школе особенно нужна сильная рука — иначе ей грозит анархия, а это недопустимо. Для успешной учебы нужна дисциплина, ты это прекрасно знаешь.

Дамблдор говорил, как ласковый и мудрый учитель, обращавшийся к нерадивому и своевольному ученику, и Снейп ощущал, как взведенная внутри него пружина постепенно ослабевает, словно он вышел на поединок, а противник не желает с ним драться.

— Именно поэтому меня и не устраивает в качестве директора МакГонагалл, — продолжал Дамблдор, — при всем моем к ней уважении. Я сомневаюсь, что у нее поднимется рука наказывать учеников, вместе с которыми она сражалась с Пожирателями смерти. Она не сможет не быть к ним снисходительной — это так естественно. Тебе же такая опасность не грозит, ведь ты был по другую сторону — по крайней мере, формально.

Снейп саркастически усмехнулся:

— Иными словами, вы хотите сделать из меня пугало для учеников, стоящее на страже порядка… Нет слов, я прекрасно подхожу на эту роль!

Дамблдор хотел что-то возразить, но Снейп прервал его:

— Видимо, вам доставляет особое удовольствие поручать мне самую грязную и подлую работу, на которую не согласился бы ни один другой уважающий себя волшебник!

— Я поручаю тебе такую работу, которую не могу доверить никакому другому волшебнику! — проникновенно произнес Дамблдор. — Скажи мне, Северус, что ты собираешься делать, если все-таки подашь в отставку? Запереться в Паучьем тупике и предаваться мрачным мыслям?

Снейп молчал. Он не знал ответа на этот вопрос. То, что он до сих пор жив, казалось ему нелепой ошибкой, и он не знал, как распорядиться этой ненужной ему жизнью. Он отомстил за Лили — Волдеморт мертв, и Снейп сделал для этого всё, что было в его силах. Но месть не принесла ему ожидаемого удовлетворения. Среди всеобщего победного ликования он чувствовал себя еще более чужим и ненужным, чем обычно. И постепенно, сквозь боль и досаду, к нему приходило понимание того, что Дамблдор предлагает именно то, что ему необходимо в данный момент. Толстые стены замка укроют его от дурной молвы, от лишних людей и ненужных встреч, а повседневные школьные заботы помогут спрятаться от самого себя.

Видя, что Снейп не отвечает, Дамблдор продолжил:

— Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, Северус. Но поверь мне, со временем это пройдет. И если ты будешь занят важным делом, тебе будет гораздо легче пережить это время.

Снейп продолжал молча смотреть в пол, и тогда Дамблдор понизил голос и заговорщически произнес:

— Между прочим, в директорских апартаментах чудесная, очень удобная спальня. Ты уже вошел в тот возраст, когда начинаешь ценить комфорт. Советую тебе перебраться жить туда — уверен, это поднимет твое настроение.

Снейп выпрямился в кресле и сухо ответил:

— Нет, мне нравятся мои комнаты. А в директорских апартаментах мы сделаем что-то вроде вашего музея.

— Не стоит, Северус, — поморщился Дамблдор, но Снейп резко сказал:

— Поскольку в настоящий момент я — действующий директор, то и решать это тоже буду я!

— Превосходно! — улыбнулся ему в ответ Дамблдор. — Значит, мы договорились.

Таким образом Снейп остался в Хогвартсе. Для этого была еще одна причина, на которую Дамблдор из деликатности лишь намекнул. По большому счету, идти ему было некуда. Паучий тупик не мог стать ему домом, и уж тем более заменить школу. И Снейп понимал, что пост директора действительно подходит ему. Он умел рассчитывать и планировать, знал, чего хотят преподаватели и о чем думают ученики, и управлять школой было для него не так уж трудно.

Вскоре он понял, что его опасение стать объектом постоянного недоверия и презрения было сильно преувеличено. То ли усилия Гарри и Кингсли убедить волшебное сообщество в его невиновности увенчались успехом, то ли люди слишком быстро забыли не только подробности, но и факты, однако в печати его имя практически не упоминалось, а сомнение в том, что он достоин занимать пост директора Хогвартса, выразила лишь Рита Вритер. Но на нее Снейп со спокойной совестью наплевал.

За лето школу удалось полностью восстановить. Все преподаватели согласились посвятить этому свой отпуск.

МакГонагалл оказалась права: самым сложным было воссоздание чар, защищающих Хогвартс. Даже заклинания, наложенные Дамблдором, повторить было весьма непросто, несмотря на то, что Снейп знал, что именно нужно делать — Дамблдор, конечно, всё рассказал ему. Но были и гораздо более древние магические щиты, о которых известно было совсем немногое. И Снейп, предоставив профессорам самим заниматься ремонтом классов и коридоров, почти месяц провел в библиотеках — школьной и личной библиотеке Дамблдора, теперь тоже принадлежавшей школе, — в поисках хотя бы каких-нибудь намеков на природу тех чар, что защищали физическое и душевное спокойствие учеников. Иногда у него создавалось впечатление, что Дамблдор и здесь мог бы ему чем-то помочь, но хотел, чтобы новый директор во всем разобрался самостоятельно, видимо, полагая, что это поможет ему быстрее обрести гармонию с самим собой.