Глен вопросительно вскинул брови.

— А когда он узнает, как все было на самом деле, вы сможете вернуться к нему на службу?

Вирджиния покачала головой, в глазах ее залегла глубокая печаль. В этот момент и Глен, и Перри поняли, что с полковником Дикерсоном ее связывала не только работа.

— Нет, слишком поздно, — прошептала она и, словно спохватившись, добавила: — Всего доброго, мистер Гринуэй. Хотя обстоятельства, побудившие меня обратиться к вам, не самые радостные, мне было приятно с вами познакомиться. Мы с Бобби были очень дружны, и мне доставит огромное счастье знать, что все наконец разрешилось.

Глен проводил их сочувственным взглядом.

Утром Вирджинии сделалось дурно, ее тошнило. Она уже пожалела, что накануне вечером согласилась пойти с Перри в тот итальянский ресторан, подозревая, что виной всему низкокачественные продукты. Вскоре ей позвонила Нэнси, она приехала в Лондон, чтобы навестить друзей и сходить в Национальную галерею. Они договорились встретиться в ресторанчике «Лайонз» на Стрэнде.

За обедом Нэнси — как всегда, элегантная — рассказывала Вирджинии о своем походе в Национальную галерею, о том, что нового в Стэнфилде, и о прочих мелочах. Под конец она как-то внезапно погрустнела.

— Мне так приятно снова увидеть тебя, Вирджиния! — сказала Нэнси. — Я часто о тебе думаю. Как хорошо, что ты пригласила меня сюда!

— Да что же в этом особенного? — изумилась Вирджиния.

Нэнси вздохнула.

— Знаешь, принимая во внимание все случившееся, я бы не удивилась, если бы ты не захотела меня видеть.

— Как ты могла такое подумать, Нэнси? — Вирджиния улыбнулась, в ее глазах читалась искренняя, теплая привязанность к пожилой женщине, — Хорошо, что ты мне позвонила.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Нэнси. — Только немного бледненькая. В Лондоне отвратительный воздух. Поедешь домой на Рождество?

— Вряд ли. Может быть, на Новый год. Я скоро уезжаю работать в Америку, Нэнси. Начну все сначала.

— Да, да, я слышала. Рич говорил. Он сказал, что видел тебя, когда был в Лондоне. Как он тебе показался?

— О-о, как всегда, вежлив, галантен… Но в душе он по-прежнему не может ничего мне простить.

Знала бы ты, что между нами произошло, добавила она про себя.

— Да, да, все это грустно. Как бы мне хотелось, чтобы история с Оливией наконец прояснилась.

— Собственно говоря, она уже разрешилась. Кстати, я написала Ричу письмо, в котором все объяснила. Может быть, ты передашь?

С этими словами Вирджиния извлекла из сумочки конверт и протянула его Нэнси.

Та с изумлением воззрилась на конверт.

— Но каким образом, Вирджиния? Неужели тебе удалось разыскать Глена Гринуэя?

— Вот именно. Он работает здесь, в Лондоне, — пианист в одном ночном клубе в Сохо.

— И что… у него действительно был роман с Оливией? — робко поинтересовалась Нэнси.

— Да. Похоже, они довольно долгое время были любовниками. У меня сложилось впечатление, что он любил ее. Бобби заехал в этот отель, чтобы встретиться с ним. Они должны были вместе вернуться во Францию. К сожалению, Глен не дождался его, решив, что Бобби уехал один.

— А Оливия, разумеется, оставалась в постели.

В голосе Нэнси послышались несвойственные ей резкие интонации.

— Похоже на то. — Вирджиния вдруг смутилась, поднесла ко рту чашку чая, потом робко спросила: — Нэнси, скажи, Рич был очень несчастен с Оливией?

Нэнси удрученно кивнула.

— Она превратила его жизнь в сущую пытку. Он тяжело переживал ее любовные похождения. Когда она заводила очередной роман, для Рича это было равносильно смерти.

— Должно быть, очень любил ее…

— В том-то и дело, что нет. Рич никогда не любил Оливию. Поэтому она и пустилась во все тяжкие — чтобы досадить ему, понимаешь? Она не могла простить, что он ее не любит.

Вирджиния недоумевала. То, что она услышала, явилось для нее полной неожиданностью.

— Тогда зачем же он на ней женился?

— Этого хотели их родители. Семьи были дружны. Но брак стал трещать по швам с самого начала. Оливия была единственным ребенком в семье — богата, красива, обожаема всеми… Она обладала неистощимым темпераментом и никогда ни в чем не знала отказа. Рич был для нее всего лишь одной из многочисленных дорогих игрушек. Она ни за что не хотела быть просто женой, любящей мужа и старающейся угодить ему.

— Они могли бы развестись…

— Рич даже думать об этом не желал.