— А ты поверишь, если я скажу «нет»?

Неужели он считает ее такой наивной? Она же видела этот журнал. Мэтт был изображен в облегающих потертых джинсах и белой расстегнутой рубашке, открывавшей широкую, мускулистую грудь, покрытую темным загаром. Его волосы были растрепаны, как будто он только что провел несколько приятных минут с жизнерадостной девушкой, стоявшей рядом. И зовущее выражение его лица, и огонь в глазах…

Она погрузила руки глубже в раковину, чтобы вымыть ножи, ложки и вилки, и от горячей воды ей стало жарко. Или, может быть, не от воды, а от присутствия Мэтта? От Мэтта, пришлось Эмили признаться себе.

Юношеская привязанность и легкое, возбужденное ощущение, возникавшее у нее в животе каждый раз, когда она видела его, превратились за эти годы в новое, горячее, страстное желание. К счастью, страсть недолговечна и поверхностна. На нее можно вообще не обращать внимания — если только Мэтт не находится рядом и если от него не исходит мощный сексуальный призыв и если она не слышит его восхитительный аромат. Наверное, у него какой-то особый лосьон после бритья…

— Я не хотел фотографироваться, — раздался голос Мэтта, и Эмили долго не могла сообразить, что он имеет в виду.

Она ополоснула ложки и вынула их из воды.

— Тогда почему согласился?

— Правда в том, что в ресторанах дела шли не так, как я рассчитывал. Я мог потерять миллионы. Мой специалист по рекламе решил, что это могло бы помочь бизнесу.

— Помогло?

— Через три года я открою еще пять ресторанов.

— Ты должен быть безмерно счастлив, — сказала Эмили, оттирая тарелку с большей силой, чем было необходимо, — Паршивое богатство — вот чего ты всегда хотел.

Он помолчал минуту, потом как-то странно засмеялся.

— Ты боишься моих денег.

— Глупости, — не задумываясь, возразила она.

— Я видел твои глаза, когда ты приехала на стройку. Я ощущал враждебность. Ты решила, что, раз у меня появились деньги, я стал другим человеком.

Эмили нахмурилась. Могла ли она ошибаться? Могло ли быть, что Мэтт действительно остался прежним Мэттом, который стал частью ее жизни? Который был ей нужен, как воздух?

Мэтт приподнял рукой ее подбородок, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Я тот же, что и раньше, Эм. Я с тобой.

И тут у нее возникло непреодолимое желание поцеловать его. Она даже начала придвигаться к нему, но в последний миг остановилась.

— Еще увидим, какой ты.

Мэтт кашлянул.

— Так что ты скажешь о дружбе…

— Я пока еще думаю.

— Послушай, Эм. — Он легонько подтолкнул ее локтем. — Ты же знаешь, что не можешь сопротивляться мне.

— Ты действительно тот же, что и раньше. Такой же неисправимый эгоист.

— Вот видишь, я же сказал, что не изменился.

С трудом сдержавшись, чтобы не улыбнуться, Эмили схватила проволочную щетку и начала чистить почерневшую сковороду, на которой жарился цыпленок. Но, быстро осознав тщетность своих попыток, отложила сковороду и взялась за кастрюлю.

Мэтт молчал, и Эмили стало тревожно. Она подняла глаза от кастрюли и увидела, что Мэтт уставился на ее майку. Снова. Во время обеда он все время смотрел на нее, будто раздевая глазами.

— Что ты там разглядываешь, Мэтт? Это моя грудь. Я уверена, что ты много раз видел женскую грудь, поэтому моя не должна привлекать тебя.

Он смутился.

— Прости, я никак не могу привыкнуть к тому, как ты выглядишь.

— Я стала другой, да?

— Ты стала прекрасной, Эм. По-настоящему прекрасной.

Она прищурила глаза.

— Давайте проясним кое-что, Конвей. Дружба дружбой, но ни при каких обстоятельствах я не собираюсь снова спать с тобой.

— Это звучит, как вызов, Эмили. А ты знаешь, как я люблю вызовы.

Кастрюля выскользнула у нее из рук и шлепнулась в воду. Эмили отвернулась, чтобы Мэтт не увидел румянца на ее щеках.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но меня теперь ничуть не тянет к тебе.

— Я сейчас помогу это исправить.

Он опустил ладони в воду, накрыв ее руки. Его широкая грудь прижалась к ее спине, и все тело Эмили встрепенулось. Их пальцы переплелись под водой. Эмили почувствовала жар, будто стояла рядом с костром.

Если раньше она спрашивала себя, желанна ли она Мэтту, то теперь ей все стало ясно. От того, что она ощутила, у нее перехватило дыхание.

— Помнишь, как это было, Эм? Помнишь, как я прикасался к тебе?

— Кое что помню, но очень смутно.

Ее руки начали дрожать. О, как же ей не хватало той страсти, которую один лишь Мэтт мог разжечь в ней! И как приятно было таять в его руках! Ей до боли хотелось вновь испытать это.

Он провел ладонями по ее рукам, намочив их до плеч, потом развернул Эмили лицом к себе. Его темные глаза напряженно смотрели на нее.