Поэзия Латинской Америки
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

Старость Анакреона

Перевод М. Донского

Кончался день. Из алых роз корона Увенчивала вдохновенный лик. Божественных созвучий бил родник, Полн искристого солнечного звона. В лад сладостный стихам Анакреона Звук мерный и глухой вдали возник: Мычало море, как безрогий бык, Впряженный в колесницу Аполлона. И ливень роз!.. Поэт склонил чело. В его душе отрадно и светло, — Как будто в жилы юный пламень влили! Он чувствует — в его кудрях цветы, К ним протянул дрожащие персты… Венок был не из роз, — из белых лилий.

Кокетка

Перевод М. Донского

В обрамленье струистом золотого каскада Абрис нежной головки так утончен и строг, И просторный капотик ей приют и ограда От забот повседневных и житейских тревог. Вырез в меру нескромен. Дразнит запах медвяный. И лазурная жилка размытой чертой Белизну оттеняет лилейной поляны, Затуманенную лишь слегка кисеей. Как хрупка ее грация, как подобраны краски, Как идет ее облику этот деланный сплин, И толику иронии к ее милой гримаске Добавляет умело нанесенный кармин. В глуповатых глазах нет та дум, ни мечтаний, Затуманен вечерними бденьями взор, А тщеславною ножкой в узорном сафьяне Попирает она пестроцветный ковер. Что-то шепчет поклонник. Речь игриво-пустая, Она веер сжимает, — поза так ей к лицу! — Бзмахом томно-лукавым невзначай осыпая Его чуточкой сердца, превращенной в пыльцу.

Старый холостяк

Перевод П. Грушко

Вечерняя мгла несмело в слепой альков натекла, где зеркало запотело, подрагивая оробело студеной глубью стекла. Баул на ветхой подставе, белая стынет постель, на кнопках, красных от ржави, в плюшевой синей оправе старенькая акварель. На вешалке пугалом длинным чернеет распятый фрак, пахнущий нафталином. Чернильница в духе старинном, над нею медный Бальзак. А ветер, беспечней птицы, влетает в тесный приют и паутину в глазницы целует — словно ресницы на старой ширме живут. Там ласточек вьется стая, незримым стрекозам вслед, меж розовых туч витая, таинственно выплетая на шелке прощальный привет. И в этом алькове сонном, в кресле, которому век, подбитом ветхим кретоном, у печи с огнем, заметенным золою, сидит человек. Смотрит в пространство пустое, трубку жует в тишине, чувствуя в хмуром покое смерти соседство слепое в мертвых часах на стене!

Волшебство

Перевод М. Донского

Тих вечер. Ни одна не кружит птица. Морская гладь — расплавленный сапфир. С небес на умиротворенный мир Лазурное сияние струится. Простерлись в синеватой дымке дюны… И спорит с общею голубизной Лишь белый парус, — слившийся с волной, Восходит он, как полумесяц юный. Настолько наше счастье совершенно, Что к горлу вдруг подкатывает ком… И море плачет горестно о том, Что солоно оно, что неизменно.

Х.-М. Блонес. «Играющие гаучо». Конец XIX в.

ЭВАРИСТО КАРРИЕГО [54]

Перевод Н. Горской

Дорога к нашему дому

Ты стала родной нам, дорога, как вещь домашнего обихода; и все здесь родное: над тротуаром высоких деревьев своды, веселое буйство мальчишек, и лица друзей старинных, и шепоток бесконечных историй интимных, блуждающих по кварталу, и монотонные стоны шарманки усталой, которые нравятся нашей соседке, большеглазой, печальной. Мы любим тебя навечно и изначально, дорога к нашему дому. Ей-богу, мы любим тебя, дорога! Здесь все нам тревожит память! Кажется, каждый камень в своих тайниках скрывает шелест шагов знакомых, которых с годами мы не услышим у нашего дома. Дорога, для нас ты, словно лицо дорогое, которое мы целовали несчетное множество раз. Видишь, как мы сроднились с тобою! Ежевечерне, без перемены, — мы видим на улице той же все те же привычные сцены… И девушка та же, — скромна и тиха,— стареющая постепенно в ожидании жениха… Порою нежданные встречи: незнакомцы, приветливо или строго, глядят на прохожих с порога. И расставанья бывают тоже — кто-то тихо уходит на новое место иль в бездорожье, покинув тебя, дорога. Уходят люди — соседи, которых больше не будет! И мы — даже страшно подумать — однажды уйдем, кто знает — куда, тихонько уйдем, без шума, уйдем, как они — навсегда.

54

Эваристо Карриего(1883–1912) — прогрессивный поэт постмодернистской школы, автор многочисленных стихотворений, посвященных жизни трудового Буэнос-Айреса. Основные книги: «Еретические мессы» (1908), «Песня моего квартала» (1911), «Душа предместья» (1913). На русском языке печатается впервые.

Ты вернулась, шарманка

Ты вернулась, шарманка. Ты снова запела, вызывая улыбки, рыдая, устало выдыхая… Слепец престарелый все сидел на пороге, тебя поджидая. Он слушает молча. И смутным наплывом — в уголках его памяти где-то — возникают года, когда был он счастливым и глава его полнились светом, вспоминает невесту, о чем-то жалеет — неповторимы ни радость, ни грусть… И он тихо светлеет, упиваясь напевом старинным. Что волнует его, что тревожит?.. Ты вернулась, шарманка. И вновь — как обычно — тебя слушает каждый прохожий меланхолично. Ты неспешно шагаешь по улице нашей, озаренная зимней луною белесой, и мотив тараторишь — извечный, домашний. На углу задержавшись, поешь безголосо простодушную песню, напев безыскусный, — что соседке-портнихе по вкусу. А затем ты на вальс переходишь с налета, наполняется улица грустной тревогой, отворяются двери, и кто-то смотрит в зимнюю лунность с порога. В этой нежной мелодии, в зыбкости легкой сколько образов милых, далеких! А когда ты ушла в молчанье на ночную легло мостовую, то слепые глаза — как печально! — уронили слезинку живую.

Твой секрет

Забыла обо всем… И здесь, на фортепьяно, к которому давно ты охладела, оставила дневник — своей души частицу, записки девушки, болезненной, несмелой. Интимный мир. Я заглянул в него случайно и никому не выдам твоего секрета — поверь, твоим друзьям совсем неинтересно, что именем моим полна тетрадка эта. Витаешь в облаках… Рассеянно глядишь… Вернись скорей — дневник я положил на место. Оставила мечты вот здесь, на фортепьяно… Забыла обо всем… Наивная!.. Невеста!..

БАЛЬДОМЕРО ФЕРНАНДЕС МОРЕНО [55]

Перевод В. Столбова

Сорок восемь балконов

Сорок восемь балконов у этого дома, И ка все сорок восемь хоть один бы цветок. Что за люди живут в этих серых хоромах, Ароматы земли не пустив на порог. Строй равняют балконы мышиного цвета, Камень душу гнетет, зажимает в тиски. Неужели стихов здесь не пишут поэты И не плачут невесты от внезапной тоски. Проживающим здесь неужели не надо, Чтобы вился жасмин и дышал за стеной И цветок за окном как подобие сада Говорил о природе, хотя бы ручной. Вам растенья чужды, незнакомы вам птицы, Вам, не знающим песен, любви и стихов. Вас обходят дожди, вам не светят зарницы… …Сорок восемь балконов, и все без цветов.

55

Бальдомеро Фернандес Морено(1886–1950) — поэт-постмодернист. Как и другие представители этого течения, Морено стремился к реалистическому изображению будничной жизни. Он стал основателем литературной школы «сенсильизма», которую также отличает тяга к простоте и безыскусности, явившаяся реакцией на экзотическую поэзию модернизма. Автор почти двух десятков поэтических сборников, среди которых — «Стихи о негритяночке» (1920), «Сонеты» (1929), «Множество» (1949) и др.