Поэзия Латинской Америки
вернуться

Коллектив авторов
Шрифт:

Живой Неруда

Перевод М. Ваксмахера

Дележ добычи в Гватемале. Предательство бананового войска. К твоей, поэт, груди своим усталым лбом прижался мой народ, когда во рту его иссяк прохладный привкус неба, когда соленый ливень его лицо омыл. Шел пятьдесят четвертый год столетья нашего, и ты, поэт, безмерно чуткий к страданьям человеческим, постиг в то лето душу измученной тропической страны, залитой кровью рабочих. Сегодня доблесть Чили затоптана солдатским сапогом. Погромы, казни. И сердца благородного биенье. Да, сердце бьется — значит, жив Альенде. Оно стучит — я, значат, жав Неруда! Мы не отступим. Ваш пример идет от сердца к сердцу дорогою не траура, а молний. Неруда будет петь всегда, его стихам рождаться бесконечно, взвиваться ввысь, как чайкам в клочьях пены. Кто утверждать посмеет, что ты умер? Я говорю, я снова повторяю, что ты ЖИВОЙ. Твой голос отвечает з'oву Чили.

Октябрь 1973

СЕСАР БРАНЬЯС [123]

Пустая земля

Перевод Б. Слуцкого

Ангелы, скажите мне, ангелы, сгинули вы куда? Не встречаются ангелы на земле никогда. Матросы, вы, матросы, в чьих глазах отразилась голубизна морей! Где же те матросы, что не вернулись с морей? Раскройте солдатскую тайну! Куда солдаты ушли? Неужто кончились войны? Ведь мира нет на земле! Может быть, есть мечтатели с челом, озаренным луною, с жасмином, растерзанным в сердце? Может быть, есть влюбленные, а может быть, у влюбленных губы — кровавая рана и на снежном ложе или на огненном ложе жертвы они приносят любви? Может быть, есть святые, сердце в руках несущие, жгущие себя факелами безумцы, представляющие на земле мир иной. Разве земля не пустая? Разве есть надежда! Где они, дни золотые? Где он, мир иной? Земля вертится, вертится у ней, пространства пленницы, ни радости, ни ясности, земля вертится, вертится, она пустая — скорлупка, и что ей мир иной?

123

Сесар Браньяс(р. 1900) — поэт, романист, эссеист. Его книга «Слепой мальчик» (1962) была удостоена литературной премии «Золотой кетсаль».

ЛУИС КАРДОСА-И-АРАГОН [124]

Перевод М. Ваксмахера

Солнце, аквамарин и пальмы

Как мне назвать Гавану? Смуглой, соленой, славной? Ах, слова мои — только пена, и уже не вмещаются краски в плоды, и цветы, и женщин, в землю, море и стены. А гитара под пальцами негра рассекает закатное небо — и пейзаж истекает шелком, солнцем, пальмами, аквамарином. Из чистой платины утро легко, как твое дыхание, и вокруг разливается ясность, безмятежная и бескрайняя, а золотое солнце, и небосвод высокий, и город, и твой профиль врываются в мои строки, и глаза мои синими стали от этого неба и моря. Жила Клеопатра кубинская, Аврора в мантилье синей, Сипанго великой нежности, золотая жаркая женщина из пальмовой древесины… И сквозь оранжевый вечер, лиловый, лимонный вечер улицами Гаваны, — словно в сердце ужаленное, бродит мое желание. Не в цветах возродились — в пальмах минувших времен плясуньи, канувшие в забвенье… Плясали они так лихо, что юбки взлетали к небу, обнажая стройные ноги. …От красного пламени румбы, от солнца я винограда даже глубокой ночью упоенно поет цикада. Пенье цикад я звезды ясную ночь буравят, в длинные волосы водорослей одеты сирены, а еще в лабиринт улыбок и в ожерелье пены. Морро глядится в волны, где изумрудные ноги сирен неистово рвутся прочь от морского плена. Гитара под пальцами негра рассекает закатное небо, и шелком пейзаж сочится, солнцем, пальмами, аквамарином, красным пламенем румбы… Плясали они так лихо, что юбки взлетали к небу, обнажая стройные ноги. Пенье цикад и звезды царят над высокой ночью.

124

Луис Кардоса-и-Арагон(р. 1904) — поэт авангардистской школы, искусствовед, публицист, общественный деятель, участник движения сторонников мира. Автор сборников «Луна-Парк» (1923), «Стихи» (1948) и др.

Радиограмма дону Луису де Гонгоре

Я, право, не знаю, каким мне вас вообразить, мой огромный и ясный друг! Я вас вижу в саду, среди орхидей, жизнерадостным вижу Юпитером с охапкою вечности в сильных руках, лабиринтом вас вижу зеркальным, населенным сиренами, большой вижу раковиной морской, великаном, по-детски робким, гильотиной, срезающей розы, калейдоскопом безмерной нежности… Нет, право, не знаю, каким мне вас вообразить. Чтобы вас лучше увидеть, я закоптил стекла своих очков. Звездный ваш стих, исполненный меда и хмеля, меня ослепляет. Сам Аладдин растерялся бы в катаклизме ваших чудес, ибо вы — древнейший пример движения вечного, ибо вы — современный самый поэт. Ваши стихи понятны, как рыбы в стеклянном аквариуме. Все в вас — бескрайнее, океанское, о невиданный спрут с нежнейшими щупальцами, с крыльями ангела! Раскрываю я книгу — и боюсь, что стихи ваши в небо взлетят. О вашей жизни, простой и проклятой, Малларме написал пером из крыла жар-птицы. Шлюзы неба вы отворили — и оно затопило нас ласковым плачем, потому что поэзия ваша — бесконечная сфера, и центр ее — всюду, как Паскаль говорил о пространствах! Млечный Путь вашей песни — это грядущее чудо, это солнце для каждой зари. Время не существует для вас. Ваши творения столь велики, что никогда им не стать до конца актуальными, и они через годы скользят, точно рыбы. Вы и в сто лет по-прежнему молоды, молоды в каждом столетии. А теперь я хочу вам послать свои книги и на этом закончить свое затянувшееся объясненье в любви — завершать чересчур многословную оду, что отныне для снов моих будет приманкой, точно наживка для рыб. Ах, как прекрасна она, ваша муза, как прекрасна в своем косоглазии! Ваши руки, ваш рот и глаза были созданы для жизни иной, для иных континентов, вы — Атлантида, Сипанго поэзии… Так скажите же мне, своему смиренному брату, для которого вы — неизменно огромный и нежный, как кормилица для ребенка, — скажите, если мечта — это жизнь в измерениях Гонгоры, то какой же была она, ваша мечта?

ОТТО РЕНЕ КАСТИЛЬО [125]

Будущее

Перевод М. Симаева

Дитя маиса, дитя кофе, в тебя мы верим. В красное имя твое, в твой завтрашний день. Ты будешь счастлив. Ты будешь свободен. Дитя маиса, дитя кофе. Потомок древнего нашего праотца, общей праматери нашей. Мы ждем тебя в окружении ненависти. Мы не спим — ожидаем! Потому что близится день нашей радости! Имя твое священно, потому что священен народ. Потому что горек твой хлеб — священно! Потому что хмуро утро твое священно! Дитя маиса, дитя кофе, ты дашь нам землю, чтобы на ней мы посеяли нежность! Тогда возвратятся ласточки на маисовые поля, как птицы, лишенные крыльев, под ударами ветра. В тебе, только в тебе скрывается ваша вера, потому что ты — луч, ты — путь, ты — и сын и отец наш, ты — песня, ты — земля, которая ждет наших рук и обретет их в грядущем.

125

Отто Рене Кастильо(1936–1967) — поэт-революционер, погибший в борьбе с диктатурой. Автор сборника «Родина, отправимся в путь» (1965). В 1971 году на Кубе издана книга его избранных стихов.

ГОНДУРАС

РАФАЭЛЬ ЭЛИОДОРО ВАЛЬЕ [126]

Лимоны

Перевод Б. Дубинина

Дни золотого чекана. На черепице багряной — солнечный пестрый узор; в переплетении веток — зори ярчайших расцветок, полон цветами весь двор. С ясною их белизною веет мне в сердце отрада, помнится время иное — и шелестит надо мною пена январского сада. Только вглядеться в соцветья — нежно, как после разлуки, — и на далеком рассвете снова тряхнуть эти ветви тянетесь, детские руки! Снова стою под лимонной вздрагивающею кроной, и замираю, и снова чую на зорьке погожей этот скользящий по коже ласковый дождь лепестковый. Как белизною, бывало, землю кругом укрывало! Как мне хотелось при этом, взявши корзины в сарае, все их наполнить до края всюду рассыпанным цветом! Ливень ли сек по забору — мне и в ненастную пору чудилось, как в лихорадке: это поэт из-за тучи белые горсти созвучий сыплет на тропы и грядки… Кипень лимонного сада — в памяти, как за оградой, не увядаешь с летами, так же приветно и щедро сердца покойные недра переполняя цветами. Да не оставишь меня и до последнего дня воспоминаньем, что свято, — и, возвратившийся в прах, я потону в лепестках, так шелестевших когда-то…

126

Рафаэль Элиодоро Валье(1891–1959) — поэт, прозаик, журналист, историк. Занимался дипломатической деятельностью. Автор книг «Как солнечный день» (1913), «Аромат родной земли» (1914), «Жаждущая амфора» (1922). Стихи на русском языке печатаются впервые.

КЛАУДИА БАРРЕРА [127]

Все пройдет

Перевод Риммы Казаковой

Все пройдет… Не будет ни следа на песке, холодном и остылом. Все исчезнет: светлая звезда, золотом прошитая руда, серый сон и слезы в детстве милом. Все пройдет, не будет ни следа на песке, текучем, как года. Все пройдет. Пусть сладко дремлет сон на щеке моей, в одно мгновенье с утренней зарей уйдет и он. Все исчезнет: пробужденья стон и ночных фантазий сокровенье. Все уйдет, и все-таки права эта непонятная тревога… Тайна песни, чуткие слова, ритмы, различимые едва, жажда счастья — к вечности дорога. Все исчезнет. Но уйдет и боль жизни одинокой, несогретой, потому что люди мы с тобой, и тоска по вечности, любовь, не проходит на планете этой.

127

Клаудиа Баррера(р. 1911) — поэтесса; автор сборников «Вечный вопрос» и «Образ в памяти». Стихи на русском языке печатаются впервые.

ПОМПЕЙО ДЕЛЬ ВАЛЬЕ [128]

Освобожденная песня

Перевод П. Грушко

Я мечтаю о песне со звучаньем набата, о песне свободной, как гражданская совесть солдата. Эта песня должна быть народной, ни на что не похожей, чтобы ее услышал народ — он замечательно слышит и верно поет. О песне мечтаю, которую защитят тридцать тысяч рабочих, огонь и бетон их прочных умелых рук, чтобы повсюду вокруг звучала она непрестанно на устах у народов различных стран, как буря Тихого океана, как взбунтовавшийся Атлантический океан. Мечтаю о лучшей из песен, водруженной в гуще событий, как знамя, чей цвет пунцов от крови кровопролитий, от красной крови борцов. Я хочу, чтоб слова этой песни звучали над просторами улиц и площадей, где бессмысленно умирают миллионы людей в рабском одиночестве и печали. О песне мечтаю, яркой, как солнечный день, слова которой рабов всколыхнут и укажут, откуда, падает тень и в чьих руках кнут. Чтобы люди закрыли дороги истерике, хлынувшей с севера мутной волной, чтоб закрыли живою стеной будущее индианки Америки, которая на карте лежит в океане подобно загнанной лани. Мечтаю о песне сильной, как шквал, если хотите — о песне-тайфуне, который, разбившись у мола, вносит на улицы города краснопенный вал и обрушивается, как молот, на бронированные авто, где, забившись в угол, дрожат, пистолеты сжимая, сеньора с лицами пугал. Мечтаю о песне, сколоченной грубо, о песне-стреле, выкованной из металла, о песне, способной увлечь всякого, о песне, которая, как народ, многолика, о песне-птице над морем бунтующих масс, чтоб ее повторяла Куба и слушала Гватемала, чтоб узнали ее в Никарагуа, чтобы пела ее Коста-Рика, а подпевал Гондурас. О смелой песне мечтаю, о песне, которая пуль не боится, о песне, похожей на море, которая только мужает в горе и не страшится полиции… Вот о какой я песне мечтаю, чтоб вложить ее в уста поколений, вставших с коленей! Чтобы светом победы повсюду окрест был озарен небосклон, чтобы под натиском социалистических наших колонн рухнул призрачный крест и народы встали стеной, молот и серп в небеса вздымая, во славу жизни земной вечный мир на земле утверждая!

128

Помпейо дель Валье(р. 1930) — видный представитель молодой поэзии Гондураса, мастер социальной лирики.