— Мой Лорд, разрешите поинтересоваться – возможно ли образование творческих коллективов? Как говорится, один котел – кухня, а два – лаборатория, — с поклоном спросил Снейп.

— Разумеется, вы можете работать по двое или, — Волдеморт покосился на семейство Лестрейндж, — втроем. Главное, чтобы созданные вами варианты отвечали параметрам революционной эстетики и необходимым требованиям. Люциус, раздайте всем проектировочное задание.

Господин Малфой обошел круг соратников, снабжая каждого набитой зеленой папкой. Многие Пожиратели топтались в недоумении, кто-то все еще рассчитывал на розыгрыш и «настоящее задание». Только Северус Снейп сразу открыл папку и пробежал глазами первые несколько листов.

— Позвольте задать еще один вопрос, мой Повелитель. Вы желаете видеть полный состав проекта завтра в полдень? – среди Упивающихся раздалось сдавленное «ох».

— Ты же знаешь – я не люблю ждать, Северус, — пугающе улыбнулся Темный Лорд. – Приступайте, дамы и господа, время пошло! – при этих словах каминные часы торжественно пробили три раза; Пожиратели вздрогнули и бросились в библиотеку.

— Салазар великий, что за галиматья?! – не выдержал Рабастан; он и Долохов первыми добежали до заветных дверей и, толкая друг друга, ввалились в «студию». Книжные полки, столы и кресла были сдвинуты к стене: половину зала занимали внушительных размеров доски, установленные на крепких подставках. С досок свисали плотные белые листы; рядом с опорами высились рулоны бумаги, трехфутовые линейки и ящики с карандашами, перьями, треугольниками, лекалами и прочей канцелярской ерундой, большую часть которой Пожиратели держали в руках разве что в далеком детстве. Заглянув за одну из досок, младший Лестрейндж заметил приклееные тут и там листочки с непонятными надписями.

— Тони, чур эта – моя! – объявил Рабастан; тем временем в библиотеке появились остальные запыхавшиеся соратники. Раба замахал рукой, подзывая брата; Беллатрикс остановилась на пороге и, подбоченившись, придирчиво оглядела помещение.

— Белла, иди сюда, мы уже… – начал Руди, но ведьма хмыкнула, задрала нос и направилась к дальней доске, возле которой господин Малфой отдавал приказы кланявшемуся домовику.

— Она что – бросила нас? – расстроился старший Лестрейндж.

— К драклам, сами справимся! – бодро возразил Рабастан. – Смотри, что тут написано: это заклинания?

— Куль–ман… – прочитал Руди и сосредоточенно нахмурился. – А на бумаге что? Ват–ман. Нет, на заклинания не похоже…

— Вот это стул, на нем сидят, вот это лист, на нем чертят… – мурлыкал себе под нос Долохов; они с Джагсоном проворно разложили линейки и теперь листали задание, подчеркивая важные пункты ярко–зеленым фломастером.

— Может, тут и Людо Шульман есть? – попытался пошутить Раба, но брат не обратил на него внимания. Сдвинув брови так, что они превратились в сплошную мохнатую полосу, Родольфус принялся рыться в папке и извлек несколько листков с пометкой «Список помещений и минимальные площади».

— Мантикора все пожри! Раба, ты только послушай: «Зал для занятий Темными искусствами – 3300 кв. футов», «Зал для Круцио – 2100 кв. футов», «Зал для Авады»… зачем ему зал для Авады?

— С заказчиком не спорят! – захихикал из правого ряда Малсибер; рядом Макнейр уже орудовал треугольником и мягким карандашом.

— К залу для Авады примыкают буфетная, коридор со спуском в подземелья, загон для демен… Мерлин мой, да это второй Азкабан, а не школа! – в ужасе пробормотал Руди.

— Здесь еще «зал для отработки Режущих и Рубящих заклятий», — глянув брату через плечо, прочитал Рабастан. – Для этого лучше сделать внутренний двор, как в Дурмштранге.

— Откуда ты знаешь? – удивился Родольфус, но Раба прижал палец к губам и покосился на Долохова: тот начертил в центре листа большой квадрат и, продолжая что-то напевать, рисовал по периметру маленькие и большие прямоугольники. В углу чертежа рукой Джагсона было выведено: «План 1–го этажа, М 1: 200».

— Ты все понял? – торопливо зашептал младший Лестрейндж. – Сначала надо решить, что будет на первом этаже, а потом жарить дальше, то есть выше.

— А что такое «Эм один к двумстам»? – без всякой надежды спросил Родольфус.

— Неважно. Давай, рисуй двор и все как у Антонина, а я пройдусь – посмотрю, что остальные придумали.

Растерянный Родольфус покорно взял линейку и карандаш, а младший Лестрейндж пошел вдоль кульманов, беззастенчиво разглядывая работу соратников. Работа кипела: творческий тандем Макнейр–Малсибер вовсю скрипел перьями, Амикус брутально отрывал от рулона новый лист (заметив шнырявшего по рядам Рабастана, Алекто предусмотрительно загородила чертеж собственным телом), Эйвери и Петтигрю сметали с листа крошки от ластика, измазав руки в графите – на их доске красовалась какая-то архитектурная каша. В углу над огромным планом самоотверженно и в одиночку трудился Снейп. Раба с удивлением обнаружил, что только зельевар не проигнорировал прикрепленные к доске линейки, а весьма ловко пользовался ими, двигая туда–сюда и прочерчивая параллельные линии.

— А чем, по–твоему, кульман отличается от простого стола? – проворчал Северус в ответ на немой вопрос соратника. – Вот этим, — линейки повернулись на девяносто градусов и поехали в другой конец чертежа, — и отличается. Как ваши успехи, господа?

— Потихоньку, — вздохнул Раба. – Ты подземелья рисуешь? – зельевар поджал губы и кивнул. – Слушай, давай махнемся: ты нам подземелья, а мы тебе – ну, первый этаж, двор, подсобки…

— Я подумаю, — буркнул Снейп, не отрываясь от работы; Лестрейндж обескураженно потупился. – И, Рабастан, не принимай все близко к сердцу. Лорд просто забавляется, скоро ему это надоест.