— Это большая честь, — вдохновенно добавил профессор, — так что я вправе ждать от вас… Что не так, Макарони?

— Ничего, сэр, — быстро сказал Рики, придавая голосу тон почти идиотского восторга. Возражать завучу было не только бесполезно, но и опасно, так как, скорее всего, тот счел бы это оскорблением. Может, Рики и отказался бы от высокой чести, но не в присутствии Френка Эйвери.

По дороге в Большой зал Генри и Френк оживленно строили планы и не обращали внимания на молчание Рики. Наконец, Френк о нем вспомнил и решил поддеть:

— А ты ведь никогда не играл, Макарони? Наверное, крестный просил зачислить тебя в команду?

О такой возможности Рики даже не думал, хотя теперь это представлялось вполне вероятным. Однако следовало немедленно отвечать, а уж потом обдумывать.

— Летаю я точно получше тебя, — сказал Рики.

Когда они вошли в большой зал, распределение уже почти кончилось. Рики заметил племянника Селены за столом «Гриффиндора» и порадовался, что не вел с ним разговоров о погоде. На лицах всех сидящих за столами светилось голодное ожидание.

Лео занял для него место, но Рики не успел рассказать о причинах вызова к завучу, хотя сияющий вид попутчиков должен был успокоить всех. Директор встал, чтобы, согласно глубоко чтимой в «Хогвартсе» традиции, дать сигнал к началу пира.

Дамблдор ничуть не изменился за лето, оставаясь с виду все таким же радушным старым чудаком.

— Добро пожаловать! – поприветствовал он и, изображая возмущение, добавил: — Чего же вы ждете? Налетай!

Блюда мгновенно наполнились едой, кубки – тыквенным соком. Вслед за всеми проголодавшийся Рики набил рот едой. Зашелестели застольные разговоры.

Генри с восторгом поделился своей огромной радостью с одноклассниками, за что Рики был ему благодарен, потому что сделать это сам он не решался. Ему стало вдруг неудобно из-за того, что Лео не предложили того же, и казалось, новость из его уст будет выглядеть как хвастовство.

Но Лео, при всей наблюдательности Рики, не выказал ни капли зависти, искренне и с едва заметным снисхождением поздравив Генри и Эйвери. Тогда Рики поделился с ним своими сомнениями.

— Понять не могу, отчего меня взяли. Френк предположил, что по просьбе Поттера. Такое может быть?

Лео немедленно посерьезнел и наклонился к Рики. Его слова потрясли последнего.

— Да. На самом деле, половина людей попадают в команду «Слизерина» именно так. Родители спросили меня, обратиться ли им к завучу с такой просьбой, они же друг друга знают. Но я понимаю, что квиддич – это не мое, к тому же тренировки отнимают уйму времени. В нашей команде всегда есть запасные. Правда, можно самому обратиться, и могут взять, если хорошо играешь.

— Но Снейп не любит Поттера! С чего бы он выполнял его просьбу? – воскликнул Рики.

— Тише! Ну, во–первых, отношение к твоему крестному не распространяется на тебя; профессор вообще был к тебе очень снисходителен. А во–вторых, это хороший способ держать тебя под наблюдением. Меньше свободного времени – меньше шансов, что ты просто куда-нибудь влипнешь или найдешь этот – сюрприз, оставленный Долоховым, о котором писала мне Селена.

На секунду Рики вдруг задумался – а хочет ли он найти это. Потом одновременно с Лео они подняли головы, очевидно подумав одно и то же, поскольку предметом их исследования стал учительский стол. Несомненно, новый преподаватель по защите от темных сил, назначенный взамен того, который чуть не убил Лео и не похитил Рики, должен был там находиться. Но вместо одного незнакомца неожиданно обнаружилось два.

Между директором и профессором Мак–Гонагол, завучем «Гриффиндора», сидел добродушного вида и оттого тем более подозрительный мужчина в темно–синей робе. На вид лет ему было не больше, чем Гарри Поттеру – тому недавно исполнилось тридцать. Он охотно отвечал на вопросы Мак–Гонагол и ностальгически улыбался.

Чуть дальше располагался человек, одетый, по словам Лео, в форму особого отдела Министерства. Его русые когда-то волосы почти поседели, а глаза, глядевшие мягко, вместе с тем заставляли думать, что человек этот многое пережил.

Между тем Генри, нарадовавшись вволю, заметил, наконец, что Тиффани так и не появилась. Не было за столом и старосты Эльвиры — скорее всего, по вине котенка близнецов, с которым Тиффани не справлялась одна — решил про себя Рики. Он предложил Генри отнести им обеим что-нибудь вкусненькое, пока осталось. Подождав несколько минут, Генри так и сделал. Набрав полную тарелку всевозможных тортов и пирогов, он направился к выходу из Большого Зала, продолжая ворчать по поводу глупого выбора сестры.