– В смысле… В том самом, что если соберешься еще раз пообедать с Ванькой в ресторане, предупреди.

– Ты?! Ты видел?! – Она уставилась в его широченную накачанную спину. Опустила глаза на голый зад, Перцев как раз, вывернув, переодевал штаны. – Почему не сказал?

– А чего я скажу? Какое право имею? Побесился и к Инке поехал.

– Зачем к ней-то? – Она подобралась к нему сзади, обняла, поцеловала поочередно в каждую лопатку. – К ней-то зачем? Мстить мне собрался или ему?

– Дуреха. – С усмешкой он поймал ее ладошку, подтянул к губам, поцеловал. – Просто сказал ей, что если еще раз увижу его рядом с тобой, ноги выдерну.

– Кому?

Она счастливо рассмеялась, непонятный его визит к бывшей жене, от которого ей было не по себе, оказывается, имел весьма прозаичное объяснение.

– Ему, конечно же! – Перцев развернулся, обнял ее, прижал к себе с силой. Заворчал прямо на ухо: – Будет она, понимаешь, со всякими Ваньками обедать.

– Не обедала я с ним. Он просто подсел ко мне. Начал про Сячинова спрашивать. Потом про тебя.

– А про меня что?

– Ну… О серьезности твоих намерений хотел поговорить.

– Поговорили?

– Да пошел он, Саш, куда подальше. Мне, честно, с ним и беседовать не особенно хотелось. Какой-то он не такой. Ну его… Слушай… – Арина потерлась лбом о его крепкую грудь, прижалась сильнее. – Может, мы все же покушаем?

Это был милый ужин, почти семейный. Они ели картошку, салат, наперегонки хватали с тарелки семгу, роняли куски на стол, дурачились, толкались вилками, пытаясь выхватить друг у друга рыбные кусочки. Потом вместе мыли посуду, снова оставив без внимания посудомоечную машину. Очень нравилось стоять у раковины рядом и передавать друг другу мыльную мочалку. Звенеть бокалами, греметь тарелками, отряхивать от воды вилки, ножи, складывать все на расстеленное чистое полотенце. И целоваться, целоваться, каждую паузу заполнять поцелуями нравилось очень. Потом Сашка снова погнал ее к камину, а сам взялся варить кофе. Про кисель, который капризно требовал с Арины в начале вечера, он даже и не вспомнил.

– Прошу, милая леди. – Он упал на коленки возле нее, протягивая ей маленькую чашечку с крепким кофе. И предупредил тут же: – Сделал без молока.

– Почему? – Арина пригубила, поморщилась. – Господи, снова просто кофейная каша. Зачем такой крепкий? Ты что, хочешь, чтобы я неделю не спала?

– Неделю не надо. Но на сегодняшнюю ночь у меня на вас, миледи, грандиозные планы.

И он посмотрел на нее, как на добычу.

Уснула она ближе к утру. Сашка спал давно, нагло потеснив ее с середины кровати к левому краю. А она лежала, слушала ночь, слушала его легкое похрапывание и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.

Она была счастлива!

Просто, незатейливо, может, и незначительно, на чей-то взгляд, но она была счастлива. Оттого, что рядом с ней спал Сашка Перцев, не выпуская ее из рук и крепко прижимая к себе даже тогда, когда она пыталась высвободиться и перевернуться на другой бок. Оттого, что она не боится теперь ночных звуков и даже липкого густого тумана, которым может смениться вечернее ненастье. Оттого, что она его совсем-совсем не раздражает своей широкой пижамой, теплым халатом и мордастыми лохматыми тапками. Он сказал, что ему даже нравится, что она такая уютная, милая и домашняя. Это как огонь в очаге, сказал Сашка, утыкаясь подбородком в ее коленки. Это непременный атрибут любого семейного утра, добавил он еще. И у нее сладко екнуло в груди оттого, что он назвал их следующее утро семейным.

– Не смей меняться, Ирка, – в шутку приказал он ей и после всей их постельной возни, затянувшейся за полночь, начал натягивать на нее пижаму. – А то я ночью могу с тебя одеяло стянуть, и ты замерзнешь.

Она не замерзла, хотя Перцев, как и обещал, одеяло с нее сдернул через пару минут, как захрапел. Он прижимал ее к себе, плотно зарывшись в одеяло и попутно еще скатав валик из одеяла у себя за спиной. А и ладно, решила она, лишать его многолетней привычки она не станет.

И так было покойно, тихо в ее спальне, так хотелось сохранить это зыбкое ощущение надолго, а еще лучше навсегда, что щекотало в носу и горле и хотелось плакать.

Уснула как, не заметила. Проснулась от страшного грохота внизу. Оказывается, Перцев захотел приготовить ей омлет на завтрак. Полез за сковородкой и выдернул самую подходящую, на его взгляд, с самого низа. Понятно, что все остальные сверху посыпались на пол.

– Прости, Ир. – Босоногий Перцев стоял посреди кухни в одних трусах и смотрел на нее заспанными виноватыми глазами. – Хотел сюрприз, завтрак в постель, а разбудил только. Че, раз ты встала, может, сама, а?

– Милое семейное утро, – промурлыкала она, проходя мимо обескураженного Перцева, шлепнула его по заду. – Хорошо, ты еще ничего не придумал приготовить.

– Что, например? – Перцев шагал за ней след в след, дышал в затылок.

– Например, суп сварить.

И Арина распахнула боковую дверцу самого дальнего от плиты шкафа. Там высокой горкой были сложены большие кастрюли для варки варенья, холодца, грибов. Причем самая верхняя кастрюля с двойным дном и толстенной крышкой была чугунной. Зачем ей все это добро сдалось, она и сама затруднялась сказать. Варенья не варила, по грибы не ходила. Холодец делала лишь однажды, и то соседка попросила дочери на свадьбу. Может, теперь пригодится, когда они с Сашкой типа чего-то затеяли?