— А вот это действительно загадка, — вздохнул куратор. — Запись этого фрагмента времени отсутствует, кто-то накинул на «глаз» тряпку.

— Значит, пятьсот двадцать третий филиал пошутил. Я давно заметил, что одежда влияет на своего носителя. Посмотрите на Третьего — какие манеры, сколько достоинства! А все потому, что он у нас сейчас барон. А теперь скажите мне: чего ждать от личностей в нелепых колпаках до бровей и фартуках с завязками? Юмор на уровне «плюнуть в суп» — вот их потолок. Я уж удивляюсь, как это они ограничились только надписью на этикетке! Могли бы и бороду с усами трупу герцогини дорисовать, раз уж перо в руки попало!

— Ладно, не горячись, не горячись, — успокаивающе забормотал куратор. — Главное, что мы открыли счет. Один — ноль в нашу пользу! Молодец, Пятый! Умница, Третий! С почином вас — прекрасный чистый труп! Осталось всего четыре наследника!

— А я? — На пороге гостиной возник стройный силуэт с метелкой в руках.

— И ты молодец! — великодушно согласился куратор, но тут уж запротестовал мой друг.

— Позвольте! — тоном истинного аристократа сообщил Третий, манерно выставляя вперед ножку. — Я не согласен! Категорически! У моего кафтана воротник помят, а пуговицы вообще держатся лишь усилием воли! Если Вторая служанка, то пусть исполняет возложенные на нее обязанности! Потомственному барону непозволительно выглядеть неряшливо!

— Что-о-о?! — Чертовка возмущенно подбоченилась. — Неряшливо? Третий, ты не заболел? Для существа, которое считает, что маникюр это еженедельное обкусывание ногтей под корень, само наличие пуговиц и воротника — уже верх роскоши!

— Ребята, ребята! — вступил куратор, но его голос потонул в потоке эпитетов, которыми Вторая выстреливала в толстяка.

Я не вмешивался. Всегда интересно послушать, кем были дальние родственники твоего напарника, чем он болел в детстве, какими пороками страдает и что ему падало на голову. Вторая у нас вообще талант по части словесных перепалок, а уж в минуты ярости способна довести до кипения кого угодно.

К сожалению, в самый пикантный момент, когда Вторая пообещала «пришить пуговицы этому жирному борову прямо к его толстой шкуре, насквозь, чтобы крепче держались», ее грубо прервали.

Из камина вывалился прямо на грудь покойной герцогини лохматый поваренок с вытаращенными глазами и пробивающимся сквозь белесые космы рогом.

— Это не вы притащили на крышу лунатика?

Когда тебя спрашивают о чем-то вот с таким выражением лица, невольно начинаешь все отрицать. Мы дружно замотали головами.

Коллега из 523-го филиала понимающе кивнул, сполз с трупа и поделился горем:

— Вот незадача! Наш сотрудник как раз личину менял, и он оказался свидетелем. Придется убирать.

К счастью, при слове «убирать» Третий опомнился.

— Э, стой! Как он выглядит?

— Глаза закрыты, руки перед собой, шляется по парапету— как положено лунатику, так и выглядит! — огрызнулся коллега. — Ладно. Устраняю помеху методом минимального физического воздействия. Надеюсь, легкого щелчка ему хватит.

— Постойте! — подпрыгнула чертовка. — Никак, это наш замороженный! Нет… Пятый, ведь не может же быть, чтобы Ниацин…

Существо женского пола и конспирация — понятия несовместимые. Мягко заткнув болтливый ротик Второй дружеским тычком, я подмигнул толстяку и решительно преградил поваренку дорогу:

— Стой. Я все равно лечу к капсуле, могу убрать его. Незаметно.

— С чего вдруг такая услуга? — недоверчиво покосился он.

— Никаких услуг! — замахал я руками. — Не хочешь, работай сам. Главное, потолка в 13 единиц не превышать. Да что я учу ученого, наверняка Ифиторель тебе тоже это объяснил.

— Кто?! — окончательно насторожился черт.

Вот это сюрприз. Получается, что, кроме нашей троицы, щеголеватого красавца-демона никто не видел? Уф, надеюсь, это не групповая галлюцинация на почве хронической переработки. Некоторые видения тоже могут оставлять в нижнем слое реальности слабые следы.

— Расслабься, — отрезал я. — Раз Ифитореля тебе не представили, то, значит, не положено. Толкай с крыши своего лунатика хоть десять раз. Мне-то что. Перестараешься, сам будешь объясняться с начальством.

Естественно, после этих слов поваренок заколебался. Колебался он так долго, что Вторая успела аннулировать издевательскую надпись на пузырьке, а Третий смотаться на крышу и вернуться обратно.

— Порядок, — доложил он мне, потрясая в воздухе банковской упаковкой с паундами и мешочком с новым реквизитом. — Кстати о лунатике. — Третий с поистине королевским прищуром повернулся к поваренку: — Крыша пуста. Думаю, вы перебрали на кухне графского «кальвасила», друг мой. Или приняли за живого человека одно из замковых привидений. Ладно, ладно, не станем выносить сор из избы, я никому не скажу.