Нэт слонялся по лагерю, дожидаясь возвращения Вуди с охоты, чтобы извиниться перед ним. К сожалению, телепатическая связь не срабатывала: вероятно, Вуди находился вне пределов досягаемости.

Нэт оставил циркачей, веселящихся у большого костра, но он по-прежнему слышал скрипку Маккаби Хаммера и смех — звуки далеко разносились в морозном ночном воздухе. Нэту веселиться не хотелось. Крики вампиров, корчащихся на полу сыроварни, до сих пор звенели в его ушах. Да и «маленькая» проблема под названием «Лукас Скейл» тоже никуда не делась. Сама мысль о том, что он жив, словно тяжёлый груз придавливала его к земле. Вуди исчез, и он ни с кем не мог разделить свои страхи. Это только ухудшало и без того скверное настроение. Нэт напрягся и понюхал холодный воздух. Потом прислушался. Сквозь шум празднества он различил чьи-то осторожные шаги. Фиш.

— Что ты здесь делаешь? — удивлённо спросила она. — Жуткий мороз!

— Наверное, то же, что и вы, — ответил Нэт. — Думаю о том, что случилось сегодня.

— Я бы не стала об этом долго думать, — устало улыбнулась Фиш. — От этого могут сниться кошмары.

Нэт улыбнулся.

— Как Дил?

Фиш пожала плечами:

— Так же, как и раньше. Нэт, я…

— Все испуганы, — прервал её Нэт. — Мы не убили главного вампира?

Фиш тоскливо кивнула.

Вуди преследовал волвена по залитому лунным светом лесу. Волвен был более крупным, бежал он очень быстро, и иногда Вуди думал, что потерял его, но потом видел вдали: волвен, вывалив язык и виляя хвостом, поджидал Вуди. Вскоре Вуди понял, что бежать больше не может, и тут волвен исчез. Вуди огляделся. Понюхал морозный ночной воздух, но ничего не увидел и не уловил никаких запахов. Озабоченно забегал по поляне, где оказался, погнавшись за волвеном.

Несмотря на разочарование, вызванное исчезновением волвена, Вуди почувствовал: место это особенное. Наверное, в тёплую погоду поляна была настоящим оазисом — с небольшим чистеньким прудом и водопадом. Но температура давно уже держалась ниже нуля, так что водопад застыл, превратившись в занавес из сосулек и глыб льда, висящий над замёрзшим прудом. Вуди набрал полную пасть снега, и, пока он таял, раздумывал о том, что делать дальше.

«Куда идти?» Вуди лаял и скулил, надеясь, что волвен, услышав его, вернётся. Благодаря острому зрению он всё видел, как днём. В свете луны лёд блестел, а сосульки сверкали, как бриллианты. Тяжело дыша, он запрыгнул на скалистый выступ, на который в тёплое время падала вода. Обойти ледяной занавес оказалось непросто, лапы скользили, когти с трудом удерживали его, но Вуди устоял на выступе. Он находился в глубокой нише. «Вот где ты спрятался!» Радуясь тому, что он не ошибся, Вуди направился к дальней стене ниши. В скале зияла дыра. Из дыры выходил тёплый воздух, и в неё вполне мог пролезть большой волк. Вуди полез в дыру, отталкиваясь всеми четырьмя лапами. Он полз и полз, пока лаз не привёл его в большую подземную пещеру.

Вуди уже не раз сталкивался с магией. По всей вероятности, в пещере тоже без неё не обошлось. Своими размерами пещера не уступала довольно приличной церкви. Да и формой напоминала её. Над головой, в нишах по периметру у самого скального потолка, горели сотни («Нет, пожалуй, тысячи», — изумился Вуди) миниатюрных мерцающих шаров. Они заполняли пещеру мягким золотистым светом — так бывает на рассвете летом. В дальней части пещеры большим кругом располагались какие-то продолговатые предметы, широкие и длинные. Вуди подошёл поближе. Что это?

Он зарычал. Продолговатые предметы (Вуди насчитал их двенадцать) оказались надгробными камнями. На каждом — высеченное из мрамора изображение мужчины. Вуди долго не мог оторвать от них глаз. Все мужчины — в доспехах рыцарей-тамплиеров. Шерсть Вуди встала дыбом от выражения их мраморных лиц. Грозных и сердитых, словно страшно недовольных тем, что им пришлось умереть. На каждом надгробии — огромный меч, а у мраморных ног рыцаря лежало большое волкоподобное существо. Волвен!

«Что же это за место?» Настроение его улучшалось с каждой минутой, и он жалел только о том, что Нэт не может разделить с ним его радость. Но по здравом размышлении Вуди усомнился, что человек протиснулся бы через узкий лаз, ведущий в пещеру, разве что в неё вёл какой-нибудь другой путь. И потом, Нэт страдал клаустрофобией — он терпеть не мог находиться под землёй.

За надгробиями располагалось небольшое возвышение. Оно ярко светилось, просто сияло золотом. Вуди пошёл на это сияние и, будь он сейчас в человеческом облике, непременно бы ахнул от изумления.

Сундуки с золотом! Они сияли и переливались разноцветными огнями. Казалось, от этого сияния мех Вуди тоже стал золотым. Он сощурился, чтобы не ослепнуть от блеска золота. Ещё один вопрос к тому списку, который появился у него в голове. «Это что, и есть утерянная казна тамплиеров, та самая, которую уже тысячу лет ищут по всей планете?» Иона де Гурни рассказывала Вуди и Нэту о легендарном утерянном золоте тамплиеров. Оно в течение многих столетий будоражило умы миллионов людей. Древний предок Ионы, сэр Уильям де Гурни, указал в своих хрониках, что у тамплиеров, среди прочего, хранились бесценные религиозные реликвии — чаша Грааля и даже ковчег Завета! Вуди тяжело дышал от волнения и благоговейного трепета. «А что, если и чаша, и ковчег, которые люди искали сотни лет, находятся здесь, в этой подземной церкви, под охраной королевских волвенов? Что, если…»

Вуди разом забыл про золото. Пока он размышлял, волвен вернулся. И, к несказанной радости Вуди, за ним последовали и другие волвены. Их глаза горели радостью, как и у Вуди. Он, замерев, смотрел на свой клан. Волвены подбежали к нему, трепеща от восторга и виляя хвостами, — всем хотелось прикоснуться к нему.

«Дорогой наш!» — хором поприветствовали его волвены. Вуди вернулся домой.

Из глубин подсознания Кресент вынырнул образ Лукаса Скейла. И какую же он вызвал боль! Железная хватка. Воля Кресент в подмётки не годилась воле Скейла. Его присутствие в голове Кресент тут же сбило её с пути благоразумия и здравомыслия. Даже когда кабан подрал Салима и Вуди зализал его рану, она знала, что предаст их всех. Скейл хотел, чтобы она шпионила за Вуди, чтобы последовала за ним и нашла его клан. Только тогда он оставил бы в покое её разум.