— Говорят, что одному из апельсиновых деревьев пятьсот лет, — сказал человек, ставший ее добровольным гидом.

Она восхищалась цветами вокруг оранжереи, где были попеременно посажены белые и желтые цветы, но самой красивой частью Версаля для Колби стал Королевский сад. Он был создан по образцу сада у дома в Англии, где король жил во время своего изгнания.

В сумерках Колби вернулась в Париж под легким моросящим дождем, сожалея о том, что конец дня получился не таким великолепным. Но стоит ли из-за этого расстраиваться? Через несколько недель она увидит Англию, и мысль об этом должна стать для нее путеводной звездой во всем, что ей предстояло.

Колби жаждала принять горячую ванну и немного поспать перед вечерними празднествами, о характере которых она не имела представления. Ей было все равно, что это будет, вслед за лакеем она, пританцовывая, поднялась по громадной лестнице.

В своей комнате Колби обнаружила одежду самых разнообразных расцветок и остановилась в изумлении.

— Графиня Фаберже желает, чтобы для приема у герцогини де Реми сегодня вечером вы остановили свой выбор на одном из этих нарядов, — прочитала вслух записку горничная, забавно изображая французский акцент.

Айлин была симпатичной и честолюбивой девушкой, и Колби был по душе ее независимый характер. Барбара Мэйтлэнд предупреждала Колби, что Айлин отнюдь не подарок. Но Колби нравились преданность Айлин, самостоятельность и неизбывный юмор.

— Черт побери, — вскипела Колби. — Я не приму ни от кого нарядов.

Горничная подбежала к двери, выглянула наружу и вернулась взволнованной. С момента их встречи им так и не удалось установить обычной дистанции между госпожой и служанкой.

— Вы сегодня уже достаточно навредили репутации лорда Браунинга. Не усугубляйте ситуацию, — сказала Айлин. — Вы аристократка, леди Колби, а не уличный сорванец.

— Это не твое дело, моя девочка, — повысила голос Колби.

— Вы не захотели прислушаться к советам леди Мириам и леди Барбары по поводу бальных платьев, помните? — Айлин остановилась, чтобы перевести дыхание. — Портниха попросила показать ваши наряды и объявила, что они недостаточно роскошны для приемов, на которых вы здесь должны присутствовать.

— Как она смеет? — Колби могла позволять своей горничной вольности, но это уже переходило всякие границы.

— Я обещала леди Барбаре, что буду вас защищать, именно это я и делаю. Примерьте эти платья, — мягко сказала Айлин.

— Ты слишком много себе позволяешь. Что, если я решу отослать тебя домой?

— Я поеду, но у вас в этом доме не останется друга, чтобы блюсти ваши интересы и спасать вас от беды. — Айлин вела себя дерзко, но Колби понимала, что она права, и сдалась.

— Выбери мне что-нибудь одеть и дай мне принять ванну.

Барро и Браунинги прибыли в элегантный дом возле Триумфальной арки и были сразу же окружены множеством разряженных, величественных знатных дам и эксцентричных стариков из той аристократии, о которой Колби рассказывал полковник Мэрроу.

Бал был слишком шумным, комнаты переполнены народом, и, несмотря на дождь и холод на улице, было очень жарко. Колби с трудом выбралась от толпы. Радуясь короткой передышке после обязательных представлений, она бродила в полном одиночестве.

Она хотела найти зеркало, чтобы рассмотреть ожерелье и серьги, которые Нэвил подарил ей перед самым выходом из дома.

— Дорогая, как вам понравился маленький подарок Нэвила? — спросил Андрэ.

Он внимательно рассматривал серебристое платье Колби в поисках аметистов.

Андрэ знал, что Нэвил с его огромным богатством мог осыпать свою жену драгоценностями. Но, похоже, их можно было пересчитать по пальцам. Этот брак был очень странным и постоянно будоражил его интерес. Его ничто не останавливало спросить у Нэвила, в чем дело, но это было бы не так интересно, как разузнать обо всем самому.

Андрэ спросил об ожерелье. Колби пристально посмотрела на Нэвила. Ей меньше всего хотелось получить от него подарок, тем более в качестве фальшивой демонстрации супружеской привязанности перед его друзьями.

— Неужели, Андрэ, для тебя нет ничего святого? — Нэвил достал из своего камзола коробочку с драгоценностями и передал ее Колби. Он хотел вручить их ей раньше, зная, что Андрэ не преминет поднять этот вопрос, но не смог найти подходящего момента или необходимых слов. По правде сказать, он боялся, что она откажется принять их и опять опозорит его. Нэвил и так был в ярости из-за того, что Колби не носила драгоценности, которые ей дала его мать.

Он был прав, боясь реакции Колби на подарок, но, окруженная Барро и слугами, она сдержала себя. По настоянию Риты Нэвил надел ожерелье на шею Колби, еще более удрученный тем, что при прикосновении к ней пальцы его дрожали. Она становилась все более и более желанной, и, вопреки своей воле, всякий раз, когда он видел ее, ему хотелось оказаться с ней в постели.