Сильвия Рэйнрайтер обнаружила Колби в западном крыле копающейся в обгоревших развалинах. Набухшие веки и вытянувшееся лицо свидетельствовали о том, что она устала и не выспалась. С ног до головы Колби была перемазана сажей, ее платье успело порваться, а руки кровоточили.

— Что ты ищешь?

— Посмотри на это! — воскликнула Колби, потрясая тремя факелами, которые обнаружила среди щебня. — Кто-то устроил поджог, и Мэтью слышал их.

— Он ничего мне не говорил!

— Я абсолютно уверена, что это дело рук Пэнэмана и его сообщника. Я собираюсь поехать в город, чтобы повидаться с мировым судьей, — бросила Колби через плечо, бегом направляясь к центральной части дома.

Колби оделась в единственный костюм Для верховой езды, который захватила с собой из Парижа. Она хотела выглядеть богато, соответственно имени и престижу Браунингов.

— Колби, не забывай, что ты носишь ребенка, — предостерегла Сильвия, понимая, что это, скорее всего, бесполезно. — Если тебе необходимо ехать к сэру Адриану, поезжай, по крайней мере, в карете и возьми с собой одного из слуг для сопровождения. Ты должна соблюдать обычаи.

— Делать мне больше нечего, — возразила Колби, однако, в качестве уступки, согласилась поехать в дамском седле и взять с собой в сопровождение одного из слуг. Она пустила Миднайта с места в галоп, оставив лакея далеко позади.

Через двадцать минут сэр Адриан Мур, человек, считавшийся оплотом закона и порядка, усадил Колби с величайшей церемонией и пред пожил выпить с ним чашку кофе. Она с улыбкой приняла его приглашение, борясь с желанием выдать этому дряхлому трясущемуся старику все, что она думает о нем на самом деле. Он занимал высокое положение в обществе, и от него зависело, кого принять, а кого отвергнуть. Вспоминая, как ее мать, раболепствуя изо всех сил, безуспешно пыталась добиться, чтобы ее признали он и его окружение голубых кровей, Колби едва сдерживалась, чтобы не запустить в него кофейником. Поражаясь собственной выдержке, она жалела, что вынуждена подчиняться необходимости соблюдать осторожность.

— Позвольте мне пожелать вам счастья в вашем чудесном браке, дорогая леди Колби, — говорил судья. — Надеюсь, теперь, став хозяйкой Моуртон-хаус, вы не будете держаться от нас в стороне?

— Я имею серьезные намерения сделать Моуртон и Броули центром светской жизни, — ответила она, пытаясь не подавиться своим лицемерием. — Но боюсь, сэр Адриан, я здесь по более срочному делу, и у нас мало времени.

Он всем своим видом изобразил полное внимание и пообещал всяческую поддержку.

Кто бы мог подумать, отметила про себя Колби, что имя Браунинга может заставить даже этого старого мерина забыть ее негодяев-дядей и все прочие грехи, которые до сих пор поминали семье Мэннерингов.

— У меня нет ни тени сомнений, что Аугустус Пэнэман поджег мой дом. — Она достала факелы, которые привезла с собой в качестве доказательства.

Некоторое время сэр Адриан изучал их, а Колби в упор смотрела на него.

— Я совершенно уверен, что вы ошибаетесь, моя дорогая леди, — сказал он наконец. — Конечно, он неудачник, но никто в здравом рассудке не осмелится сделать что-нибудь, столь достойное сожаления.

Колби помахала факелами перед его длинным аристократическим носом, и он быстро отпрянул. Она попыталась снова быть любезной, тогда как ей гораздо больше хотелось испачкать его лицо тем, что она считала неопровержимым доказательством поджога.

— Вы совершенно правы, сэр, — произнесла она настолько сдержанно, насколько вообще могла это сделать, — этот человек действительно сумасшедший, и он поклялся уничтожить меня и мою семью.

— То, что спесивого человека вытянули кнутом в присутствие двух десятков его подчиненных, вовсе не причина для того, чтобы поджечь такой почтенный дом, как Броули, — самодовольно изрек Мур.

Колби видела, что он ни на йоту не сомневается в своей правоте. Он так привык принимать окончательное решение, что не мог допустить и мысли о возможности существования других заключений, кроме своих собственных.

— Будь он порядочным человеком, не занимался бы мздоимством и воровством, — напомнила она.

— А вы не думаете, что пока вас не было, ваши братья решили подшутить над вашей бедной тетей и проявили при этом неосторожность, можно такое предположить?

Колби кинула на него свирепый взгляд:

— Вы недооцениваете меня, сэр Адриан, если думаете, что я не убедилась в том, что ни мои братья, ни кто другой не были причиной пожара, — сказала она, потрясая факелами. Направляясь к двери, она произнесла фразу, рассчитанную на то, чтобы превратить старого мошенника и сноба в законченного идиота.

— Вам должно быть стыдно. Мой муж узнает о вашем намеренном нежелании заниматься этим делом.

Колби вышла достаточно медленно, чтобы позволить этому человеку успеть остановить ее.

— По-моему, вы слишком несдержанны, миледи. — Его плохо подогнанная вставная челюсть клацнула, как панцирь раздавленного жука. — Позвольте мне еще раз подумать и сделать кое-какие запросы.

— Я не люблю, когда сомневаются в моих словах, и я больше не верю в вашу объективность. Вы заставляете меня принять свои собственные меры в отношении Пэнэмана.