И тут черты Аберфорса приобрели действительно опасный вид.

— Гриндевальд. И братец наконец-то получил равного себе собеседника, такого же блестящего и талантливого, как и он сам. И уход за Арианой отошёл на второй план, пока они строили свои планы о новом порядке в колдовском мире, и как они отправятся искать Дары Смерти, и обо всём прочем, что их так интересовало. Великие планы ради блага всего колдовского сообщества, и если пренебречь одной юной девушкой, какое это имело значение, когда Альбус трудился во имя высшего блага?

Но через несколько недель мне это надоело. Мне вот-вот пора была возвращаться в Хогвартс, и я сказал ему, им обоим, прямо в лицо, как вам сейчас, — и Аберфорс взглянул на Гарри, и несложно было представить себе его подростком, напряжённым и злым, лицом к лицу со старшим братом. — Я сказал ему, лучше откажись сейчас. Ты не можешь перевозить её, она не в подходящем состоянии, ты не можешь таскать её с собой, куда ты там собираешься, пока говоришь свои умные речи, пытаясь найти сторонников. Ему это не понравилось, — сказал Аберфорс, и огонь, отразившийся в его очках, ненадолго заслонил его глаза — они снова стали белыми и слепыми. — Гриндевальду это совсем не понравилось. Он разозлился. Он сказал мне, что я маленький глупый мальчик, пытающийся встать на пути у него и моего великолепного братца… Неужели я не понимаю, что нашу несчастную сестру больше не пришлось бы скрывать, как только они изменят мир и позволят колдунам перестать прятаться и укажут магглам их место?

Началась ссора… и я вытащил палочку, и он вытащил свою, и лучший друг моего брата наложил на меня Круциатус… Альбус пытался остановить его, и мы все трое подрались, взрывы и вспышки света выбили её из колеи, она не могла вынести это…

Кровь отлила от лица Аберфорса, будто ему нанесли смертельную рану.

— …я думаю, она помочь хотела, но на самом деле, просто не знала, что делает, и я не знаю, кто из нас это сделал, кто угодно мог — и она умерла.

Его голос прервался на последнем слове, и он опустился на ближайший стул. Лицо Гермионы было мокрым от слёз, а Рон был почти так же бледен, как и Аберфорс. Гарри не испытывал ничего, кроме отвращения. Он хотел бы никогда не слышать этого, вымыть это из своего сознания.

— Мне… мне очень жаль, — прошептала Гермиона.

— Умерла, — прохрипел Аберфорс. — Умерла навсегда.

Он вытер нос рукавом и прочистил горло.

— Конечно же, Гриндевальд смылся. За ним у него на родине и так уже кое-что числилось, и ему не хотелось, чтобы Ариану тоже на него повесили. А Альбус оказался свободен, не так ли? Свободен от обузы, которой была сестра, свободен, чтобы стать величайшим колдуном в…

— Он никогда не был свободен, — сказал Гарри.

— Что-что? — спросил Аберфорс.

— Никогда, — повторил Гарри. — В ту ночь, когда умер Ваш брат, он выпил зелье, которое его с ума свело. Он начал кричать и умолять кого-то, кого там не было. "Не трогай их… лучше меня…"

Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не рассказывал подробностей происшедшего на острове в озере: события, последовавшие за их с Дамблдором возвращением в Хогвартс, полностью это заслонили.

— Он думал, что снова был там с Вами и Гриндевальдом, я уверен, — сказал Гарри, вспоминая, как шептал и просил Дамблдор. — Он думал, что видит, как Гриндевальд напал на вас с Арианой… Для него это было пыткой, если бы Вы его видели в тот момент, то не стали бы говорить, что он был свободен.

Казалось, Аберфорс был поглощён созерцанием своих узловатых жилистых рук. После долгого молчания он проговорил:

— Поттер, как ты можешь быть уверен в том, что мой брат не был заинтересован в высшем благе больше, чем в тебе? Как ты можешь быть уверен, что ты не такой же расходный материал, что и моя сестра?

Сердце Гарри будто пронзило ледяной иглой.

— Я не верю. Дамблдор любил Гарри, — сказала Гермиона.

— Почему же тогда он не приказал ему спрятаться? — парировал Аберфорс. — Почему не сказал: "Позаботься о себе, выжить можно вот так-то"?

— Потому что, — ответил Гарри, прежде чем Гермиона успела открыть рот, — иногда человек должен думать о чём-то, кроме собственной безопасности! Иногда нужно думать о высшем благе! Это война!

— Тебе всего семнадцать, мальчишка!

— Я совершеннолетний, и я намерен продолжать бороться, даже если Вы сдались!

— Кто говори, что сдался?

— Орден Феникса закрыт, — повторил за ним Гарри, — Сами-Знаете-Кто победил, всё кончено, и любой, кто утверждает обратное, обманывает себя.

— Я не говорил, что меня это устраивает, но это правда!

— Вовсе нет, — сказал Гарри. — Ваш брат знал, как справиться с Сами-Знаете-Кем, и передал мне это знание. Я намерен продолжать, пока не достигну цели — или не погибну. Не думайте, что я не знаю, чем это может закончиться. Я много лет это знаю.

Он ожидал, что Аберфорс начнёт ехидничать или спорить, но тот не стал. Только дёрнулся.

— Нам нужно попасть в Хогвартс, — снова заговорил Гарри. — Если Вы не можете нам помочь, то мы дождёмся рассвета, оставим Вас в покое и попробуем сами что-нибудь придумать. Если Вы можете нам помочь… самое время сказать об этом.