Сердце Дженни все еще колотилось, как безумное.

— Что с твоим лицом? Боже мой, да тебя как будто гребаный грузовик переехал!

Рэй коснулся рукой ссадины над бровью.

— По-моему, раньше я никогда не слышал, чтобы ты говорила «мать твою» или «гребаный». А сейчас ты два раза сказала «гребаный». В одном предложении.

Дженни сделала глубокий вздох, пытаясь успокоиться.

— Это были два разных предложения. Один абзац, может быть, но два разных предложения.

Она была страшно рада, что не Гордо, а Шейн подкараулил ее у двери. Но что понадобилось от нее Рэю? Зачем он ее ждал?

— Не думаю, что понятие «абзац» применимо к устной речи. — Закрыв глаза, Рэй потер виски.

— Что?!

Он открыл глаза и посмотрел на Дженни.

— Когда ты разговариваешь, то разговариваешь не абзацами. Вот на письме несколько предложений — это абзац. А в устной речи несколько предложений — это не абзац.

— Ну-ну?

— Я не знаю, что это, но это точно не абзац.

— Ты теперь преподаешь английский?

Рэй покачал головой:

— Я много читал в тюрьме. Это считается?

— Нет.

— Я просто хотел внести ясность.

Дженни положила ладони на стол, наклонилась к Рэю и раздельно, почти по слогам произнесла:

— Нечего тут вносить никакую гребаную ясность, мать твою, потому что ты просто гребаный урод и напугал меня до гребаной потери сознания.

Рэй уставился на нее. Дженни показала ему три пальца.

— Три раза. И в одном предложении, так что можешь не беспокоиться насчет абзацев.

В гостиной громко тикали часы. Несколько секунд Рэй смотрел на Дженни без всякого выражения. Потом вдруг улыбнулся. Дженни не могла не улыбнуться в ответ. Он расхохотался, громко, от всего сердца. И тут же схватился за ребра от боли.

Дженни взглянула на его слипшиеся от крови волосы надо лбом.

— Что у тебя случилось?

— Твой дружок опять постарался.

Дженни вспыхнула:

— Если ты собираешься разговаривать со мной в таком тоне, то дверь вон там. Можешь убираться из моей квартиры.

Рэй криво усмехнулся:

— Из твоей квартиры. Я помню времена, когда это была наша квартира.

Дженни посмотрела ему прямо в глаза:

— Теперь это только моя квартира. Ты сам так решил, Рэй. Это был твой выбор.

Он едва заметно кивнул. И отвел взгляд.

Дженни почувствовала, что ее гнев улетучивается. В глазах Рэя она увидела что-то, чего там не было раньше. Поражение. Будто его побили — не только физически, но и морально. Рэй не был таким никогда — даже когда его вели в тюрьму. Возможно, чаша в конце концов переполнилась. Ему пришлось пережить слишком много. Как, собственно, и ей. Может быть, они оба изменились так сильно, что пути назад уже нет.

Рэй кончиками пальцев потрогал рану на голове.

— Мне больше некуда идти, Джен, — просто сказал он.

— Расскажи мне, что случилось. Но предупреждаю, — она подняла палец, — если ты опять что-нибудь такое скажешь, мне плевать, что тебе некуда идти. Выставлю, и будешь спать на улице.

Рэй стал рассказывать о том, что произошло в его квартире. Дженни достала из-под раковины аптечку. Может быть, сейчас она сама себе сделает хуже — старые чувства могут пробудиться, — но Рэю все же нужно помочь.

Она выложила на стол вату и спирт. Осторожно прикоснулась к ссадине над бровью. Рэй сморщился, но промолчал.

— Чего он хотел? — спросила Дженни.

— Убить меня.

— За что?

— Он думает, это я взял деньги.

— Какие деньги?

— Деньги, которые украли. Когда «Дом» ограбили.

— С чего он это взял? — Дженни смочила тампон спиртом и дотронулась до разбитой брови. Рэй дернул головой.

— Ай!

— Прекрати вопить. Надо продезинфицировать рану.

Рэй кивнул. Дженни осторожно промокнула ссадину.

— Почему он решил, что это ты?

— Наверное, он посчитал, что без своего человека тут не обошлось.

— А это на самом деле так?

Рэй снова кивнул.

На рану на голове по-хорошему нужно было бы наложить швы, но для этого следовало сбрить волосы. Поэтому Дженни просто максимально бережно и аккуратно очистила ее ватной палочкой. Ссадина над бровью опять начала кровить. Дженни дала Рэю салфетку, велела прижать ее к брови и держать так, пока кровь не остановится. Потом наложила бинт и закрепила его пластырем.