Рэй зевнул, словно прочитав ее мысли.

— Ничего, если я лягу на диване? Я сейчас упаду.

Разумеется, она не возражала. Она даже чуть не предложила ему лечь на кровать вместе с ней, но вовремя остановилась. Кровать была та же самая, на которой они когда-то спали вдвоем, оба валились с ног от усталости — что тут такого в общем-то? Но ей стало страшно. Вдруг Рэй откажется? Откажется потому, что ему неприятно спать рядом со шлюхой, или потому, что он не хочет подцепить что-нибудь. Если он скажет что-нибудь подобное, то она просто не выдержит, решила Дженни и промолчала.

Из шкафа в коридоре она достала запасные подушку и одеяло и бросила их на диван. Рэй положил подушку на подлокотник и принялся разворачивать одеяло.

— Ты… ты когда-нибудь думал о том, что было бы сейчас с нами, если бы жизнь не повернулась в другую сторону? — неожиданно спросила Дженни.

Не глядя на нее, Рэй аккуратно расстелил одеяло на диване. Дженни принужденно засмеялась.

— Не важно. Люди вроде нас всегда все портят, так что.

Рэй выпрямился и посмотрел на нее в упор. Дженни смутилась и отвела взгляд.

— Я думаю об этом каждый день, — тихо, почти шепотом сказал он.

Сердце подпрыгнуло. Дженни проглотила ком в горле.

— Я тоже, — еле выговорила она.

— То, что ты сказала… ну, что люди могут меняться. Ты правда в это веришь?

Дженни кивнула, боясь расплакаться.

— Как? — спросил Рэй.

Она наконец отважилась поднять на него глаза.

— Сначала. Сначала, я думаю, нужно признаться себе, что все, что произошло, — это твоя вина. Твоя и больше ничья. Потом, наверное, твердо решить, что ты хочешь измениться. — Рэй покачал головой. — А потом просто взять и сделать это, — торопливо закончила Дженни. — Взять и измениться. Перестать делать вещи, которые ты делал раньше.

Рэй посмотрел в сторону.

— Хотел бы я, чтобы это было так легко.

Он присел на край дивана, спиной к Дженни. Она подошла и села рядом. Не очень близко — между ними был где-то фут.

— А я и не говорю, что это легко, — тихо сказала она.

Рэй наклонился вперед и уперся локтями в колени.

— Однажды, когда я только начинал работать, нам поступил сигнал. Я тогда был совсем новичком, месяца два или три, как вышел из академии. И вот кто-то позвонил в полицию. Сказал, перестрелка. И мы с моим напарником — моим наставником, старшим офицером — выехали на вызов. Это было в третьем округе. Небольшой такой тихий райончик. Мы приезжаем и видим — на улице лежит парень. Половина на асфальте, половина на траве. Его буквально изрешетили — шесть или семь выстрелов в грудь и один в голову. Так что затылок снесло напрочь.

Футах в десяти стоит женщина. Кричит и заливается слезами. Оказывается, этот парень — ее муж. Потом мы узнали, что он был абсолютным уродом, задолжал кому-то деньги за наркоту, но на тот момент мы были не в курсе, конечно. Женщина показывает на проход между двумя домами. Говорит, тот, кто стрелял, побежал туда.

Мой наставник, здоровый толстый мужик, двадцать лет стажа и при этом не может и десяти футов пробежать, говорит мне, чтобы я бежал туда, а он будет охранять место преступления. И я иду. В одной руке фонарик, в другой пистолет. Ползу по этому проходу между домами. Темнота вокруг кромешная. Где-то рядом лает собака, прямо разрывается. И скребет когтями по ограде, рвется с цепи.

Потом вдруг выстрел. Я нагибаюсь и свечу фонариком на ограду — ограда из проволочной сетки. И вижу, что через ограду пытается перелезть какой-то парень. А по ту сторону ограды лежит собака — он ее пристрелил. Тогда я целюсь и стреляю. Руки у меня дрожат, и я промахиваюсь, конечно. Но не важно. Потому что парень слышит выстрел, бросает оружие на землю и с поднятыми руками идет ко мне.

Я слышу, как мой напарник кричит что-то там, на улице, но в проход между домами не суется, потому что боится. Я надеваю на парня наручники, подбираю его пушку и вывожу его к машине. — Рэй немного помолчал, глядя в пол. — Никогда в жизни я не чувствовал себя так хорошо.

Дженни осторожно положила руку ему на колено.

— Зачем ты мне это рассказал, Рэй?

Он глубоко вздохнул:

— Потому что тогда все было просто. Я хороший парень. Он плохой парень. А потом, неделю спустя, нас вызвали на кражу со взломом. Владелец дома отправился на пробежку, а кто-то к нему влез. Мы говорим хозяину, чтобы он оставался снаружи, а мы проверим дом. Удостоверимся, что там никого нет. И наверху, в спальне, мой напарник находит бумажник хозяина. Грабитель явно не добрался до второго этажа — все на своих местах, ничего не перевернуто. Никаких следов, словом. И вот мой напарник спокойно сует бумажник к себе в карман, а потом, после дежурства, дает мне шестьдесят баксов. И говорит, что это моя доля.

— И что ты с ними сделал?

Рэй посмотрел на Дженни:

— Положил в карман.

Дженни нахмурилась.

— Ты их взял? — переспросила она.

Рэй пожал плечами:

— Он был моим наставником. Он должен был писать мне характеристику. Когда я возвращался домой в тот вечер, то чувствовал себя очень дерьмово. Ну просто очень дерьмово. Я остановился на углу Тулейн и Джефф Дэвис, на светофоре, и увидел на тротуаре нищего с табличкой на шее. Такой, знаешь, кусок картона, и на нем написано: «Помогите ветерану войны во Вьетнаме». Или — не помню точно — может быть, что-то типа «работаю за еду». И я опустил стекло, скомкал эти шестьдесят баксов и швырнул ему.