— Невероятно! — Росарио уткнулась ему в плечо, теперь уже откровенно отирая глаза от выступивших слез. — Ты никогда мне раньше этого не говорил. Значит, я твоя девушка из медальона?

— Незадолго перед тем, как я рассказал тебе про орбинавтов, мне приснился очень яркий сон, после которого я и открыл вторую память. В этом сне ты, как сорокапятилетняя мать моего друга, сражалась с юной девушкой из медальона, после чего вы слились воедино. Мог ли я подумать, что этот сон окажется вещим?

Весь день после этого Росарио ходила окрыленной, чувствуя себя таинственной, прекрасной «дамой из медальона».

Ночью же у них впервые произошло нечто вроде размолвки.

Росарио высказала свое любопытство относительного того, как Алонсо удалось стать таким искусным любовником.

— У тебя было много женщин до меня? Где ты научился так ублажать женщину?

— Нет, много не было. Меня всему научила одна-единственная женщина, но уж она-то знает о любовной науке все, что только возможно.

— Вот как. — Росарио почувствовала странный, неожиданный укол. «Неужели ревность?» — подумала она. — Расскажи подробнее.

Пока Алонсо говорил о своих необычных взаимоотношениях с Консуэло Онестой, Росарио думала о том, что Каспар де Сохо, оказывается, не лгал.

— Росарио, царевна Будур! — Алонсо, кажется, заметил, что ей не очень приятно это слушать. — Я прекратил всякую близость с ней, как только мы с тобой познакомились! Когда тебе было сорок четыре года и ничто не предвещало твоего волшебного омоложения! Когда я даже помыслить не мог, что когда-нибудь буду говорить с тобой на «ты»! Уже тогда близость с другой женщиной стала дня меня невозможной! Пойми, кроме тебя, для меня никто не существует!

Конечно, он был прав: ее не должна была волновать какая-то старая история. Но волновала.

— Ты ведь не перестал с ней видеться после этого, не правда ли? — спросила Росарио, хотя только что решила не задавать подобных вопросов.

— Да, потому что мы друзья. Более того, мы вместе изучаем рукопись, обсуждаем ее, делимся впечатлениями от опытов со снами.

— Неужели?! — Как ни старалась Росарио, в ее голосе прозвучал яд.

— Царевна, — с укоризной произнес Алонсо. — Мануэль тоже мой друг. Представь себе, что кому-то эта моя дружба была бы неприятна!

— Может быть, ты и прав, — проговорила неуверенно Росарио. — Во всяком случае, я вовсе не требую от тебя отказа от дружбы с кем бы то ни было. Просто мне как-то трудно поверить, что ты ничего, кроме дружеских чувств, не испытываешь к женщине, которая когда-то так тебя воспламеняла.

— Но ведь после нашей с тобой первой же встречи я не смог предаваться с ней любви! — увещевал возлюбленную Алонсо. — И это несмотря на то, что надежды быть с тобой у меня тогда не было! Разве это не доказывает, что никаких женщин, кроме тебя, для меня просто не существует? Почему же я должен стыдиться своей дружбы с ней? Она настоящий и верный друг. И, кстати, когда около двух лет назад я рассказал ей о девушке из медальона, она сразу же захотела помочь мне отыскать эту девушку. А позже, узнав, что я тебя наконец встретил, она раньше меня догадалась, что я в тебя влюблен. И была очень рада за меня!

— Хорошо, Алонсо, не будем больше об этом. Я просто должна подумать.

Он хмыкнул:

— Точно так же обычно говорит Мануэль, когда… — Алонсо пытался подобрать слова.

— Когда ему нужно подумать? — подсказала Росарио.

— О, ты шутишь, значит, настроение исправилось! — обрадовался он.

— Алонсо, — попросила она, — что-то меня утомил этот разговор. Уложи меня спать.

— Так рано?! — протянул Алонсо. — Когда мы еще с тобой проведем вместе ночь?

Наутро он собирался вернуться в Саламанку. Свою работу в библиотеке он уже завершил. Все книги и сборники нот аккуратно стояли на полках, и любое сочинение можно было сразу найти с помощью каталога.

— Ты уложи меня спать, а через минут пятнадцать снова разбуди, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Росарио улеглась калачиком. Алонсо покорно сел рядом с ней, взяв ее за руку.

Она закрыла глаза, вернулась на полчаса назад и настроилась на проходящую через ее сознание ткань бытия. Перебрав пучок возможностей, выбрала одну и соединила начало нового витка с нынешним моментом времени… Пустое пространство в ее уме стало заполняться событиями, и она словно раздвоилась. Одна Росарио проживала события нового витка со всей остротой переживаний, которая отличает явь или сон от фантазий и воспоминаний, а другая как будто ждала воссоединения с ней на более позднем конце, где оба витка снова встречались…

…Пока Алонсо говорил о своих необычных взаимоотношениях с Консуэло Онестой, Росарио думала о том, что Каспар де Сохо, оказывается, не лгал.

— Росарио, царевна Будур! — Алонсо, кажется, заметил, что ей не очень приятно это слушать. — Я прекратил всякую близость с ней, как только мы с тобой познакомились! Когда тебе было сорок четыре года и ничто не предвещало твоего волшебного омоложения! Когда я даже помыслить не мог, что когда-нибудь буду говорить с тобой на «ты»! Уже тогда близость с другой женщиной стала для меня невозможной! Пойми, кроме тебя, для меня никто не существует!