Герцог нахмурился:

— Откуда вы знаете Гарделя? И за что его арестовали?

— Ваша светлость, этот человек спас мне жизнь в Кордове, когда неизвестные напали на меня и ограбили.

Мануэль рассказал вкратце историю своего знакомства с Алонсо, напирая на то, что его спаситель — христианин, хоть и мавр.

— Если он христианин, то мы должны его защитить, — согласился герцог. — Но сначала необходимо убедиться, что арестован он незаконно. Диего! — позвал он.

Вошел его молодой секретарь, чья острая бородка странно контрастировала с детской припухлостью губ. Понсе де Леон что-то тихо сказал ему. Диего кивнул и удалился.

— Мы наведем справки и сделаем все возможное, — пообещал герцог.

Мануэль поблагодарил его и вышел вместе с Колоном.

— Ну что ж, молодой человек, — сказал ему на прощание генуэзец. — Вы не только сообразительны, но и благородны. Ваша готовность помочь человеку, несмотря на то что он мавр и уроженец Гранады, делает вас еще более симпатичным в моих глазах. Надеюсь, вам удастся спасти вашего спасителя.

На следующий день посыльный передал Мануэлю приглашение немедленно явиться к герцогу. Саламанкский идальго поспешил к нему, взяв с собой всех своих подчиненных и велев им ждать у ворот герцогского дома.

— Ну что ж, Фуэнтес, — сообщил Понсе де Леон. — Вашему знакомому повезло, что вы вовремя узнали о его аресте и попытались вмешаться в его судьбу. Разумеется, у швейцарцев никаких прав на его арест не было. Как выяснил Диего, Гардель прибыл в свой дом и, застав там солдат, потребовал, чтобы они освободили помещение. Им ничего не стоило сделать это, тем более что рядом находится множество пустующих домов. Однако они сочли ниже своего достоинства уступить мавру, пусть даже и крещеному. А поскольку закон на его стороне, то они замыслили передать его Святой Палате по обвинению в том, что он крестился притворно, желая избежать участи других жителей города, а в действительности тайно соблюдает предписания ислама. Думаю, вы понимаете, что, если бы дело попало в ведомство инквизиции, мы уже ничем не смогли бы ему помочь.

— Но этого не произошло?! — с надеждой спросил Мануэль.

— Нет, я успел вовремя вмешаться. Скажите, дон Мануэль, вы убеждены в том, что его христианство не притворно?

— Я абсолютно убежден, что он не исповедует ислам. — Мануэль попытался не отвечать напрямую на заданный вопрос, но этот ответ вполне удовлетворил герцога.

— Ну что ж! Так я и думал. Швейцарцев уже вчера поставили в известность о решении нового верховного алькальда Гранады о том, что им надлежит немедленно покинуть занятый ими дом. А это вам! — С этими словами граф Кадисский протянул Мануэлю предписание градоначальника об освобождении Алонсо Гарделя из-под стражи.

— Благодарю вас, ваша светлость! — воскликнул обрадованный Мануэль, отступил на шаг, отвесил поклон и поспешил к тюрьме, которая располагалась в соседнем квартале.

В узилище, увидев документ, подписанный графом Тендильей, альгвасил в кирасе и шлеме, повозившись с грохочущей связкой ключей, открыл дверь в длинный коридор и провел Мануэля в глубину. Они шли мимо зарешеченных дверей, за которыми находились арестованные. Из дверей в коридор проникал тяжелый запах немытых тел.

— Что это за люди? — спросил Мануэль.

— В основном местные магометане, нападавшие на солдат, — проворчал стражник. — Вот, пришли. Забирайте вашего Гарделя.

Он открыл лязгнувший засов и распахнул дверь.

— Заключенный Гардель! — гаркнул он, не входя внутрь. — Бери свои вещи и следуй за мной.

За дверью послышалась шумная возня, кто-то вскрикнул, и на пороге возник здоровенный араб.

— Я готов, — заявил он.

— Иди на выход! — велел ему альгвасил.

Но Мануэль, выйдя из-за его спины, с силой толкнул араба внутрь камеры и рванулся вместе за ним, обнажая кинжал.

— Прикройте меня, сеньор альгвасил! — крикнул он, но тот уже сообразил, что к чему, и, крикнув в глубину коридора «Ко мне!», встал у выхода. На крик прибежали еще трое стражников.

В камере находилось четыре человека. Двое держали вырывающегося Алонсо. Верзила, которого оттолкнул Мануэль, бросился было на него, но идальго быстрым движением полоснул его кинжалом. Прибежавшие альгвасилы скрутили араба и утащили из камеры. Двое других заключенных отпустили Алонсо и отпрянули назад.

— Все трое получат свое, можете не сомневаться, сеньор! — сказал первый стражник, открывавший дверь. — Гардель, бери вещи и выходи!

Алонсо, потрясенно глядя на Мануэля, взял котомку и вышел из камеры.

Когда ворота тюрьмы остались позади, он сказал:

— Похоже, дон Мануэль, мы с вами квиты.

— Ну не мог же я поступить иначе? — радостно воскликнул Мануэль, глядя на все еще ошеломленное выражение лица Алонсо. — Это противоречило бы воспитанию, полученному мною в христианской Саламанке!