– Кто верен мне, законному правителю Альфиона, на колени!
– рявкнул государь, глядя в глаза первому попавшемуся солдату, туника которого была окрашена в цвета рода Маркусов.

Они могли нашпиговать болтами незнакомцев, эти воины, измученные, изрядно напуганные, державшиеся уже на пределе человеческих сил. Их было больше, но не всегда сила в количестве, и подчас тот, кто верит в себя, в правоту своего дела, способен обратить в бегство стократно превосходящие армии. И скрывавшиеся в лесах воины ощутили в стоявшем перед ними латнике эту веру, привычку повелевать, ожидая не менее чем беспрекословного подчинения.

– Государь, - выдохнул кто-то в толпе.
– Прости нас, государь, не признали!

Один за другим солдаты опускались на колени, не в силах противиться исходившей от выбравшегося из чащи оборванца силе. И король горделиво усмехался, глядя на покорно склоняющих головы воинов - у него вновь была армия.

– Что вы делаете в этом лесу, - требовательно спросил Эйтор, обводя взглядом изумленных людей.
– Почему вы скрываетесь здесь?

– Государь, - к правителю Альфиона приблизился плечистый толстяк, левая рука которого болталась на перевязи, а правый глаз оказался скрыть куском полотна.
– Государь, мы шли за тобой. Когда на поле Локайн колдун обратил против нас свою магию, мы не смогли совладать с собой, разбежавшись, кто куда, но затем вновь собрались вместе. До нас дошли слухи, что ты ушел на север, в Лаген и мы, как только возможно быстро, двинулись туда. Но мы опоздали, встретив на пути жителей окрестных сел, сообщивших, что город захвачен воинами самозванца, а сам ты сгинул бесследно. Мы решили, что ты погиб от рук предателей, и сейчас решали, что делать дальше.

– Как твое имя, воин, - спросил король.
– Кому ты служил прежде?

Эйтор осмотрелся по сторонам, и взору его предстало весьма печальное зрелище. Из почти сотни воинов, устроивших лагерь в этом лесу, едва ли не треть была ранена, а остальные казались смертельно уставшими. На окраине поляны пасся десяток лошадей, таких же грязных, как и их хозяева. И все же Эйтор видел блеск в глазах бойцов, воспрянувших духом при появлении своего короля. Здесь собрались те, кто был не на словах, но на деле верен своему государю, пусть среди них не оказалось носящих золотые шпоры.

– Зовут меня Алан, - пророкотал толстячок, похожий на взаправдашнего гнома, даром, что без бороды.
– Прежде я был десятником, командовал пешими воинами лорда Мракуса. А здесь собрался разный народ. Есть дружинники, оставившие своих лордов, едва услышав, что те решили принести присягу самозваному принцу. Хватает и простых ополченцев, но все готовы биться за тебя. Нас здесь восемь дюжин, правда, многие ранены, и все до единого устали, бродя по этим проклятым лесам. Мы искали боя, а вместо этого лазим по бурелому.

– И такая возможность вам представится вскоре, - пообещал король.
– Тебя я назначаю капитаном этого отряда, Алан. Собирай своих людей, мы выступаем немедленно. Мы идем на запад, чтобы там отдохнуть, набраться сил, и вновь бросить вызов мерзким мятежникам. Я сам пойду в первых рядах, когда начнется новая битва.

– Мы будем с тобой, государь, - сурово кивнул Алан.
– Только умерев, мы перестанем сражаться во славу твою и во славу Альфиона, нашей родины, которую мы готовы защищать от любого врага, внешнего и внутреннего. Клянусь тебе!

И воины, столпившиеся вокруг короля, хором выдохнули:

– Клянемся!

Времени на сборы понадобилось немного. Все свои нехитрые пожитки воины тащили на собственных плечах, в тощих котомках. Там только и нашлось места для пары кусков черствого хлеба, нескольких головок лука или чеснока, чистого куска полотна - перевязывать раны, - да точильного камня, ибо прежде, чем думать о себе, каждый из этих суровых рубак заботился сперва о своем клинке, преданном друге и верном спутнике, на которого только и можно было полагаться в минуту опасности.

– Мы пойдем быстро, - приказал Эйтор.
– Эти леса надоели мне. В них слишком сыро, слишком мрачно и голодно. Но и не станем мы соваться, очертя голову, в первое попавшееся село, ведь ныне не везде рады видеть своего законного правителя, а в этих краях, я знаю, хватает тех, кто присягнул самозванцу, выведя свои дружины на поле Локайн.

Первыми лагерь покинули дозоры. Десяток бывших охотников, привычных к лесу немногословных мужиков, двинулся на запад, разведывая путь. Время от времени кто-нибудь из них возвращался, чтобы сообщить, что все в порядке, и впереди нет врагов. И, конечно же, там, в первых рядах, был и Эвиар. Эльф тенью скользил меж могучих елей, легко проходя сквозь цепкий кустарник, пересекая встречавшиеся порой на пути маленького войска болота. Даже не замочив ног. И бывалые лесовики только восхищенно цокали языками, глядя на это - мало кто из них понимал, что за спутника дала судьба.

Шли быстро, забыв об усталости, помогая друг другу и по очереди таща на себе раненых, тех, кто вовсе не мог ходить. Король запретил бросать кого бы то ни было, пусть даже из милосердия, и потому даже Рамтус с Дер Винкленом порой впрягались в самодельную волокушу, на которой лежал арбалетчик с отрубленной ногой и раздробленным коленом. Этот переход дался отнюдь не легко, но все же он закончился, когда дозоры вышли на утоптанный тракт, что вел почти строго с севера на юг.

– Я узнаю эти места, - сказала Ратхар, когда к нему обратился король.
– Это северная граница владений моего покойного господина, рыцаря Магнуса. До Селькхира, моего родного села, отсюда всего ничего, каких-то пять лиг.