– Все, кто может ходить, - ответил Петр.

Издалека донесся протяжный удар и приглушенные расстоянием возгласы.

– Таран готовят, - пояснил Петр.
– Пойдем напролом.

– Надо действовать бесшумно, - нахмурился капитан.

Петр пожал плечами.

– Какая разница?
– сказал он.
– Семиглаз и так все видит и все слышит.

– Так рассуждать - и браться за дело нечего, - отрезал капитан.

– Как быть с теми, кто не может ходить?
– спросил негромко Петр.

Капитан подумал.

– Соорудим носилки и всех возьмем с собой, - решил он.

Оставив уснувшего Григо, они направились в центральный зал. Собравшиеся здесь были взволнованы, как на корабле во время аврала. Несколько человек возились с тараном - стволом дерева, доставленным сюда из оранжерейного отсека. Массивный ствол, очищенный неведомо кем от сучьев, играл роль мостка, перекинутого через ручей. Теперь он должен был сослужить людям новую службу.

– Пить хочется, - сказала Любава и подошла к мирно плещущемуся фонтану.

– Не пей, - сказал капитан.

Любава удивленно посмотрела на него и, ничего не спросив, вернулась к стволу.

– Семиглаз отключен, - сказал Петр, остановившись перед капитаном.

– Весь?

– Кто его знает, весь или нет, - развел руками Петр.
– Те проводники, которые обнаружили, мы перерезали...

За стеной здания занималось далекое утро. Облака, все время клубившиеся под полом, приобрели новый, зловещий характер. Прежде серые, иногда полупрозрачные, они налились грозовой чернью.

– Такие облака выпускает осьминог, когда ему плохо, - топнув по полу, сказал кто-то.

– Не делайте ничего лишнего, - предупредил капитан.

Все в течение нескольких мгновений смотрели вниз. Облака, словно сытые змеи, ворочались, будто старались проникнуть сквозь пол в центральный зал.

– Семиглаз недоволен, - сказала Любава.

– Всем не угодишь, - заметил Брок. Он вооружился толстой веткой, придав ей вид копья.

– А на "Орионе" осталась лазерная пушка для распыления метеоритов, вздохнул Петр.

– Да, вооруженьице у нас не того, - сказал кто-то.
– Прямо заметим, примитивное вооруженьице.

– Как у питекантропов, - добавил Брок, щеголявший знаниями по истории Земли.

Джой Арго оглядел собравшихся, задержался взглядом на нескольких носилках, составленных у фонтана. Разговоры смолкли.

– Сейчас разобьемся на штурмовые группы, - сказал капитан.
– Первая постарается вышибить дверь. Задача второй группы - удержать пролом: возможно, материал самовосстанавливается...

Белые как мел лица орионцев были полны решимости.

– Я пойду впереди, - сказал капитан, закончив свой короткий инструктаж.

6. ВЕК XXII

После возвращения на Землю работа поглотила Борцу. Кораблей из космоса приходило немало, и карантинная служба на недогрузку не жаловалась.

Каждую свободную минуту, однако, Борца отдавал своему любимому детищу машине синтеза. Домой он заезжал нечасто - городскую квартиру Борца невзлюбил после печальных событий, первой жертвой которых стал бедняга Бузивс.

В память о Бузивсе остался портрет обезьяны, сделанный одним из приятелей Борцы, художником-любителем. Писанная маслом картина изображала Бузивса во весь рост, в натуральную величину. Когда после возвращения из клиники невесомости они заехали сюда, Зарика оставила в углу портрета надпись: "Я не забуду тебя. Прощай, Мишка!.."

Сохранил Борца и очки Бузивса, придававшие обезьяне вид сварливой ханжи.

Без Мишки-Бузивса в доме стало пусто, и Борца особенно остро, почти физически почувствовал свое одиночество.

Когда выдавалось короткое свободное время. Борца летел за город, где в старинном дачном коттедже, преобразованном под лабораторию, проводил опыты.

Увлечение Борцы, "род недуга", как говорили его приятели, доставляло ему немало хлопот: машина синтеза не ладилась, капризничала, никак не желала действовать по составленной программе. Силовые поля перепутывались, молекулы своевольничали, частицы рабочего вещества, впрыскиваемые в установку, скапливались совсем не там, где им следовало, и заранее заданная модель в результате искажалась до неузнаваемости.