Рита двинулась вперед, огибая лужи.

Как сильно бы ни хотелось девушке поскорее попасть домой, идти через карьеры она не рискнула.

Некоторое время в гараже стояла тишина. Гарик посмотрел на Рикошета. Тот стоял с закрытыми глазами, закусив губу. Бабай усмехнулся.

– А ты железный человек, – сказал он. – Сразу видно, внук эсэсовца…

Рикошет открыл глаза. Затем медленно вытащил руку из-за спины и показал Гарику. Пальцы Рикошета сильно дрожали, как не у всякого запойного алкоголика с похмелья.

– Мой дед служил в вермахте, – сказал он спокойно. – В инженерных частях. Ну знаешь, глубоко эшелонированная линия обороны, эскарпы, размещение огневых точек… Хотя мог и в СС пойти, генеалогическое древо позволяло.

Гарик усмехнулся. К солисту «КБ» понемногу возвращался нормальный цвет лица. Рикошет повернулся к нему спиной и пошел к обогревателю, проверить, не высохла ли куртка от спортивного костюма. Гарик тоже подошел к печке и проверил свою футболку и брюки.

– И давно ты догадался? – не оборачиваясь, спросил Эмиль.

– Сразу, – сказал Гарик. – Когда ты отказался со мной, увидев, что меня выбрала Рита.

Рикошет молчал, машинально сжимая в руках куртку. Гарик всхлипнул.

– Господи, вот связался с садистом, – с мукой в голосе произнес он.

Эмиль передвинул полусырую куртку поближе к центру потока теплого воздуха и обернулся.

– Дай-ка я тебе напомню кое-что, – сказал он и потянул вверх майку.

Гарик поспешно схватил его за руки. Ужас и отвращение к себе охватывали Бабая каждый раз, когда он видел огромный, сантиметров на двадцать, шрам на животе Эмиля.

– Я помню, помню, – пробормотал Гарик, прижимаясь к нему.

Рикошет стоял и смотрел вниз, на осветленную полоску вокруг макушки в его черных волосах. Выглядело, конечно, не так стильно, как колорированная полоса в форме спирали, закручивающаяся на затылке, которые сейчас вошли в моду, но все равно смотрелось достаточно необычно. Гарик покрасился в его отсутствие, и парень только сейчас обратил на это внимание.

Что-то Рикошету это полоска напоминала, да только он никак не мог понять, что именно.

– Ты ведь хочешь, чтобы я тебе разрешил… Сам! – простонал Гарик. – Боже мой, сколько раз я вас вместе оставлял, и провоцировал, и тогда даже Ритку возбудил, чтобы она вроде как сама тебя попросила… Но ты! Ты ничего не сделал!

Рикошет осторожно отвел его руки.

– Так вот за что ты тогда меня чуть не убил, – сказал он.

– Да, – сказал Гарик.

– Ты неправильно понял, – сказал Рикошет.

Гарик уже окончательно пришел в себя.

– Правильно или нет, – сказал он. – Ты добился, чего хотел. Я тебе разрешаю. Мало того, я требую. Даю тебе две недели сроку. Но если ты не соблазнишь ее, я сам ей все расскажу.

Эмиль вздрогнул.

– Нет, – сказал он.

– Да, – сказал Гарик. – Да, черт подери! Хватит!

– Гарик, – сказал Рикошет мягко. – Тебе будет очень тяжело…

– А тебе, – сказал Гарик. – Было легко все это время?

– Ну, – усмехнулся Эмиль. – В серной кислоте трудно плыть только первые сто метров, пока кости не обуглятся. Хорошо. Если я… Ты поедешь с нами в Питер?

– Не знаю, – сказал Гарик.

Рикошет удивленно приподнял бровь, но решил не углубляться в эту тему.

– Я останусь ночевать здесь, – глядя в сторону, сказал Гарик.

– Ну, пойдем, – сказал Рикошет. – Я чертовски устал сегодня… Покурю вот только.

Он достал сигареты. Гарик отрицательно покачал головой:

– Сегодня я хочу спать один.

Эмиль усмехнулся.

– Гарик, – сказал он. – Ты еще не заметил, что блицкриг для меня не характерен как способ действий? Ну что ты? Успею я, ты же мне пол-месяца дал…

Гарик отошел от Рикошета и внезапно с такой силой ударил по переборке, что та хрустнула. Рикошет вздрогнул.

– Я знаю, где ты был, Эмиль, – тихо сказал Гарик. – И как ты достал денег.

Эмиль на миг закрыл глаза, на скулах у него перекатились желваки. Сигарета упала на бетонный пол гаража – он так сильно сжал пальцы, что сломал ее. Рикошет открыл глаза, старательно раздавил окурок и только потом медленно произнес:

– Но ты их взял.

– Хочешь, не поедем никуда? – порывисто воскликнул Гарик.

Эмиль отрицательно покачал головой и сказал мрачно:

– Это что же, я зря задницу-то собственную рвал?