Рикошет взял банки, открыл обе и протянул пиво девушке.

– Я уже и забыла, что бывают такие галантные мужчины, – сказала Катя со вздохом.

Эмиль откусил львиную долю от бутерброда, прожевал, запил пивом. Катя смотрела, как он ест. Организаторы фестиваля, чтобы не прогадать с размером призовых футболок, явно брали самые большие. Рикошету же футболка была практически в обтяжку. Белый цвет выгодно подчеркивал рельефный торс парня, больше подошедший не рокеру начала двадцать первого века, а какой-нибудь античной статуе. Картинка на груди сливалась в одно темное пятно. Катя поняла, что забыла не только о хорошем воспитании Рикошета. Она забыла, насколько парень был красив. За год бывший бас-гитарист «Акафиста» не изменился, разве что немного похудел, но ему это шло.

– Грин-то пишет? – спросил Рикошет. – Как он там? Скоро вернется?

– Через два года, – ответила Катя. – Если вернется вообще.

– Как это? – удивился Рикошет. – Он ведь уже год отслужил!

Катя отхлебнула пива. Эмиль подал ей бутерброд.

– Он сразу после учебки контракт подписал, – сообщила Катя, откусывая от бутерброда. – В Чечне сейчас наш Грин. Наводит закон и порядок.

– Ну, что же, – сказал Рикошет. – У каждого свой путь.

– Но держится молодцом, пишет часто, юморит все. Вчера только письмо пришло, так Ромик написал там: «я есмь карающий меч Господень». Знает, засранец, что я Библии разбираюсь, вот и прикалывается. Тебе привет передавал, кстати.

– Ну, ему тоже, – сказал Эмиль. – А насчет меча Господня – напиши Ромику, чтобы он слишком-то этим не увлекался. Ведь по окончании войны и мечи, и томагавки часто закапывают в землю. Мечи и убивают еще при этом.

– Мечи, по-моему, всегда убивают, – заметила Катя.

Рикошет отрицательно покачала головой.

– «Убить меч» означает, что его сгибают чуть ниже середины клинка. Чтобы нельзя было вытащить оружие из кургана и снова воспользоваться.

– Ишь ты. Приятно поговорить с образованным человеком – всегда узнаешь что-нибудь новенькое. Я обязательно напишу, и про томагавки, и про согнутые мечи…

– Не надо. Не дойдет такое письмо, Катеринка…

– А что за группу-то Ване тебе притащил? «Нирвану»?

– «Наутилиус Помпилиус». Мы там про бесов заговорили, так он рекомендовал песню послушать – «Падший ангел» вроде называется.

– А, мне она тоже нравилась, – сказала Катя и принялась тихонько напевать: – Прямо вниз… Туда, откуда мы вышли в надежде на новую жизнь…

– Может, послушаем в авторском исполнении? – спросил Эмиль.

Катя кивнула, и он вдавил тугую клавишу воспроизведения. Пошел проигрыш с характерными для «НП» наворотами.

– Вот за эти длинные вступления я их не люблю, – сказал он и отхлебнул пива.

– Из тени, из каменной ночи явился под вежливый стук, – раздался голос Бутусова. – Медленно, но без сомнений очертил на полу белый круг…

– Ой, это не «Падший ангел», – воскликнула Катя. – Я такую песню у них и не слышала раньше…

Рикошет жестом предложил ей дослушать.

Эмиль откинулся на тахте, пристроил под спину подушку. Катю поразило выражение его лица. Словно песня Кормильцева доставляла Рикошету невыразимое наслаждение – что было по меньшей мере удивительно, при его-то музыкальных вкусах, – и в то же время огромную боль, как будто из-за песни он вспомнил какой-то не самый приятный эпизод из своей жизни.

В окно постучали. Катя увидела Сергея и поднялась. На стол уже накрыли, ребята рассаживались вокруг него. Девушка помахала рукой Рикошету, бас-гитарист кивнул в ответ.

Прикрывая за собой дверь на балкон, Катя слышала, как продолжает страдать Бутусов:

– Не покидай меня! Даже если ты чистый бес! Или бери с собой, или останься здесь… Но не покидай меня!

Эмиль закрыл глаза рукой.

Лена осторожно потянула на себя балконную дверь. Кате только что позвонил Гарик, спрашивал, как добраться до Вани. Девушка охотно объяснила ему, хотя Катю несколько удивило, что Гарик позвонил ей, а не Лене или Андрею. Но Катя, увлекаемая Сергеем в ванну, не успела передать новость Рикошету и попросила Лену обрадовать парня. Против ожиданий Лены, Витек не закрылся на защелку. Лена вышла на балкон. Парень лежал на тахте, раскинувшись во весь свой огромный рост. Бра не горело, и в полутьме Лена видела только алую спираль обогревателя и красную точку индикатора на магнитофоне, стоявшем на полу. Лена заколебалась. Рикошет, похоже, заснул, пока они ужинали.

Но в этот момент парень отнял руку от лица, глаза его сверкнули в полумраке.

– Может, мы поговорим наконец? – сказала Лена. – Хотя после сегодняшнего…

Парень перебил ее:

– После сегодняшнего скажи спасибо, что я тебя не придушил. Я трахал тебя потому, что этого хотел, и потому, что ты этого хотела. Но я больше не хочу. И все, не о чем больше говорить. Уходи, я спать буду.

На глазах Лены выступили слезы.

– Вот как, значит, – сказала она.

– Да.

– Ты зря думаешь, что разговаривать нам больше не о чем, – сказала девушка. – Я беременна.