Мобильник он не обнаружил, зато нашел спички и чуть не повалил подсвечник. Рикошет зажег свечу, увидел телефон, взял его и прочел сообщение.

Рита лежала рядом с ним. Ни на вибрацию мобильника, ни на свет она никак не отреагировала. Но когда Рикошет обнял ее, то почувствовал, как тело девушки содрогается. Ледяная игла пронзила его сердце – Эмиль подумал, что сделал ей больно. Он наклонился к ней.

Рита улыбалась.

Девушка открыла глаза и увидела его лицо.

Рита обхватила Эмиля руками за шею и прижала к себе.

– Прости, пожалуйста, – искренне раскаиваясь, сказала она. – Знала ведь, что нельзя смеяться в постели. Это я не о тебе, просто вспомнилось… Я не смогла удержаться…

– Что же ты вспомнила? – спросил Эмиль.

Голос его прозвучал глухо – он говорил, зарывшись лицом в распущенные волосы Риты.

Рита отпустила его и сказала смущенно:

– О других мужчинах в постели тоже лучше не упоминать.

Рикошет сел на пятки и спокойно посмотрел на нее.

– То, что сравниваешь меня с Гариком, вовсе не является для меня неожиданностью, – сказал Эмиль. – Из любых правил бывают исключения.

Рита смотрела на его обнаженную грудь, на мощные ноги. При всех своих габаритах, Эмиль обладал изумительной гибкостью и растяжкой. Гарик, например, несмотря на гораздо более скромные размеры, не мог вот так просто сесть на пятки, словно мусульманин на молитве. Рита, конечно, могла – сказывались занятия художественной гимнастикой в юности. Но девушка знала очень мало людей, которым было бы комфортно в этой позе. А судя по расслабленности мышц Рикошета, ему было именно удобно так сидеть. Пламя свечи чуть колебалось под неизвестно откуда тянувшим сквознячком, но даже в этом неровном свете тело Эмиля оставалось безумно красивым. «Совершенным», подумала Рита. – «Как у этих греческих богов, от которых до нас дошли лишь статуи».

– Просто мы когда препираемся… ну… по поводу этого, – сказала Рита. – Мне иногда хочется нежности, а он.. не грубый, нет, но…

– Слишком стремительный, – сказал Рикошет.

– Ну да, ты же знаешь, – обрадованно сказала девушка. – И Гарик всегда говорит: «Каждая женщина мечтает о ласковом и нежном любовнике. Но у всех ласковых и нежных мужчин уже есть любовники». И я поняла сейчас, что он говорил правду, а не прикалывался надо мной…

К своему восторгу Рита увидела, что Эмиль краснеет. Она тоже села и крепко обняла его.

– Да уж, – сказал Рикошет. – Много мне говорили всякого разного в таких ситуациях, но такой комплимент отвалили в первый раз.

Он обнял ее, неторопливо поцеловал в губы и сказал:

– Пойдем к Ване.

Рита вздрогнула и отшатнулась. Эмиль разжал руки. Она отодвинулась от парня, поджала колени к груди и натянула на них скомканную, влажную простыню.

– Давай лучше сейчас спать ляжем, – сказала девушка, стараясь, чтобы голос ее звучал непринужденно. – Утро вечера мудренее. Ты ведь устал очень. Если так хочешь, иди один.

Эмиль молчал и смотрел на Риту.

– Я не такая бесстрашная, как ты, – сказала Рита. – Как мне теперь Гарику в глаза смотреть? Да он, я думаю, этого не очень-то сейчас хочет. Назови мне хоть одну причину, зачем мне надо идти?

Рикошет задумчиво наклонил голову.

– Хочешь, я тебе куннилунгус еще раз сделаю? – сказал он.

Рита закусила губу, прищурилась и вдруг ударила его по лицу наотмашь так, что у Эмиля даже голова дернулась в сторону.

– Не понял, – сказал парень.

Рита посмотрела на расцветающее на его щеке алое пятно.

– Никогда не торгуй собой в любви, Эмиль! – со слезами в голосе закричала она. – Никогда!

Рикошет опустил глаза.

– Боюсь, мне уже поздно учиться такой «неторговле», Рита, – сказал он, но спохватился. Эмиль искоса посмотрел на девушку. По лицу Риты было видно, что в девушке идет мучительная работа мысли. Она знала, конечно, что деньги на поездку раздобыл именно Рикошет, что поэтому он и пропадал неизвестно где весь этот месяц, но сейчас до Риты начало доходить, откуда эти деньги. «Сейчас она меня выставит», подумал Эмиль.

Можно изменить своему парню.

Можно спать с бисексуалом.

Но спать с…

Он вздохнул и начал подниматься на ноги.

Рита всхлипнула, обхватила его руками и зарыдала.

– Боже мой, Эмиль, – воскликнула она. – Как они тебя изуродовали…

– Не плачь, – дрогнувшим голосом сказал Рикошет, тоже обнимая ее. – Я не могу смотреть, как ты плачешь…

Рите вспомнилось, как тоже самое говорил ей Рома.

– Да и изуродовали меня не «они», а я сам… – закончил Рикошет.