Форд был хорошо мне известен в качестве давнего члена палаты представителей конгресса США, лидера республиканской фракции. Как политический деятель он придерживался Консервативных взглядов, был „суперястребом" в вопросе о войне во Вьетнаме. Форд не скрывал своего весьма негативного отношения к Советскому Союзу, как правило, выступал враждебно, хотя и делал это от случая к случаю* не очень выделяясь из общего консервативного хора конгрессменов. От встреч с советскими представителями он обычно уклонялся. В общем, Форд был типичным американским конгрессменом — патриотом периода „холодной войны". Поэтому его приход к власти, естественно, настораживал.

Вместе с тем его деятельность на посту вице-президента вселяла некоторые надежды на то, что он стал лучше разбираться в советско-американских отношениях и, возможно, перенял основные направления никсоновской администрации во внешней политике, в частности в области политики разрядки с СССР. К сожалению, пребывание на посту вице-президента не давало еще гарантии преемственности политики. Пример Трумэна, сменившего Ф.Рузвельта, являлся красноречивым доказательством этого. Правда, моя первая встреча с президентом Фордом прошла хорошо. Новый президент говорил о своем желании улучшать наши отношения. Однако, как показывал мой долгий опыт, первые встречи с новыми президентами США обычно проходили всегда неплохо (даже впоследствии с президентом Рейганом), что далеко не всегда отражалось на дальнейшем ходе событий.

Не скрою, в первый период правления Форда я основные надежды возлагал на госсекретаря Киссинджера, на преемственность его взглядов.

Надеялся, что новый президент, в силу ряда причин, позволит Киссинджеру руководить внешней политикой США. Это дало бы возможность сохранить определенную стабильность в наших отношениях или по крайней мере их определенную предсказуемость. Однако и здесь не все было гладко. Советские лидеры переоценивали готовность Америки принять разрядку как норму наших отношений. В руководстве США, включая самого Киссинджера, усиливалось недовольство советской трактовкой разрядки (в частности, в отношении стран „третьего мира"). Я опасался, что эти усиливавшиеся противоречия между советским и американским подходом к разрядке в конечном счете могут взорвать эту разрядку. Но пока что такие мысли не беспокоили Москву, уверовавшую в правоту и успех своей политики.

Следует отметить, что уже в самые первые дни новой администрации правительства обеих стран сочли необходимым негласно подтвердить друг другу свою приверженность прежнему курсу в их отношениях. Это был позитивный сигнал.

9-11 августа состоялся доверительный обмен письмами о преемственности политики США и СССР в том, что касается их взаимоотношений в связи с вступлением Форда в должность президента.

В своем письме от 9 августа Форд писал Брежневу, в частности, следующее: „…Я постоянно поддерживал в нашем конгрессе внешнюю политику президента Никсона на протяжении всей его администрации. Поэтому я могу подтвердить без оговорок, что американская политика в отношении СССР будет продолжаться без изменений во время моей администрации… Я твердо верю, что в ядерный век политика обоюдной сдержанности и уважения интересов всех является единственным путем, открытым перед ответственными государственными деятелями. Я являюсь приверженцем этого курса… В заключение, г-н Генеральный секретарь, я хочу подтвердить приглашение Вам посетить нашу страну в следующем году".

Думается, что это письмо было написано не без участия Киссинджера.

Брежнев, конечно, приветствовал такое обращение Форда. Уже через день он поручил мне передать его ответное послание. В нем, в частности, говорилось: „…Я и мои коллеги с удовлетворением восприняли высказанную Вами решимость продолжать политику, имеющую цель сохранить и развить дальше все то доброе, что удалось уже сделать в отношениях между нашими, государствами при Вашем предшественнике, президенте Никсоне. Такой подход совпадает и с нашим курсом в советско-американских отношениях. Мы полны решимости и дальше строить свои отношения с США в расчете на долгосрочную, стабильную перспективу".

В заключение Брежнев также высказался в пользу обмена официальными визитами в следующем году и целесообразности их рабочей встречи еще в этом году. В целом в Москве были довольны быстрым завязыванием отношений с новым президентом США.

Вечером 12 августа перед первым выступлением Форда в конгрессе Киссинджер сообщил мне, что Форд удовлетворен посланием Генерального секретаря и согласен с тем, чтобы еще в этом году организовать их рабочую встречу. Эта встреча становилась реальным ориентиром в наших отношениях на ближайший период.

Киссинджер доверительно рассказал о довольно сложной обстановке в Белом доме и вообще в госаппарате в связи с нынешним „переходным" периодом" от Никсона к Форду. В шутку заметил, что ему сейчас „не до челночной дипломатии" и что он считает крайне необходимым для себя не отлучаться из Вашингтона по крайней мере пару месяцев. Вокруг Форда крутится ныне множество людей из числа его давнишних приятелей из конгресса и партийного аппарата республиканской партии, которые в большинстве, может быть, и неплохие люди, но не имеют никакого опыта в международных делах. Отсутствие такого опыта они прикрывают различными „патриотическими" фразами, в немалой степени заимствованными из лексикона послевоенных лет, когда отношения с СССР были далеки от нормальных. Форд, будучи неглупым человеком, конечно, все это понимает и, став президентом, предпринимает уже определенные усилия, чтобы подняться в международных делах выше привычного кругозора своих друзей. Впрочем, их влияние нельзя преуменьшать.

Киссинджер сообщил, что Форд собирается в конце года совершить поездку в Японию, чтобы показать, что он не идет слепо по стопам Никсона, который „игнорировал" Японию. В этой связи Киссинджер высказал мысль, что визит в Японию можно было бы совместить с организацией где-то в этом же районе рабочей встречи Брежнева и Форда. Эта встреча не носила бы тогда подчеркнутый характер специальной поездки одного лидера к другому, а это — по протокольным соображениям — может иметь значение с учетом того, что очередная их встреча в следующем году уже состоится в США.