Мебель в гостиных уже на рубеже веков начали расставлять уютными «уголками» на несколько человек «по интересам», разгороженными легкими трельяжами и жардиньерками с вьющейся зеленью В таком уголке обычно стоял удобный небольшой диван на двух-трех человек, как правило, предоставлявшийся пожилым дамам или более уважаемым гостям, удобный стол перед ним, за которым дамы могли заниматься рукоделием (такие занятия в гостях, в общественных собраниях стали модными на рубеже веков); именно в это время появился стол-бобик, с фигурной столешницей, имевшей форму боба, вогнутой, стороной обращенной к дивану: за таким столом удобно было заниматься вышивкой или вязанием и даже щипанием корпии (перевязочного материала, позже замененного ватой), которым в эпоху беспрерывных наполеоновских войн занимались патриотически настроенные дамы. Вокруг стола стояли несколько кресел с удобными корытообразными спинками и стулья. Перед диваном или креслами могли быть скамеечки для ног в виде невысокого, обитого тканью, ящика с мягкой покрышкой. Следует иметь в виду, что дамы в ту пору носили очень легкую обувь, например, атласную, а при анфиладном расположении комнат в них обычны были сквозняки. Поэтому обстановка гостиных стала дополняться легкими ширмами, ставившимися напротив дверей. Если в гостиной был камин, он закрывался легким экраном: при горящем камине огонь не слепил глаз, а при потухшем – экран прикрывал неэстетичную сажу. На каминной доске стояли каминные часы в бронзовом или деревянном золоченом корпусе в виде аллегорической сцены, а по сторонам – жирандоли или канделябры; каминный кожух закрывался вделанным в него зеркалом, отражавшим свет свечей. Светильники располагались также по всем уголкам: бра над диваном, жирандоли и канделябры на столах, высокие торшеры на полу. В начале ХК в., кроме свечей, стали употребляться для освещения и масляные лампы, кенкеты и более совершенные карсели, в которых масло подавалось к горелке пружинным механизмом («Вся гостиная в лучах, свечи да кенкеты», – писал Л.В. Давыдов). Разумеется, в центре висела люстра. Стены обивались легкими тканями и украшались гравюрами, лепными барельефами, акварелями. Вообще в гостиной должен был царить уют и радостная атмосфера, что, в частности, достигалось большим количеством цветов и зелени.

При наличии нескольких гостиных еще одна, меньшего размера, служила игорной для пожилых гостей, склонных к глубокомысленным занятиям. Для такого случая в гостиных, особенно если одна из них специально предназначалась для игр, имелись складные ломберные столы, расставлявшиеся лакеями перед сбором гостей, с соответствующим количеством стульев. Ломберный стол покрывался зеленым сукном, а в широкой обвязке столешницы были вырезаны неглубокие гнезда для заточенных и обернутых бумажками мелков и круглой щеточки.

Ломберный стол

О карточных играх следует сказать особо. Вообще русские законы не признавали карточных игр и правительство смотрело на них косо, хотя и сквозь пальцы. Достаточно сказать, что доходы от торговли игральными картами поступали на благотворительные цели, причем ввоз карт и их производство облагались высокими пошлинами, а долги, сделанные заведомо за игорным столом, законом не признавались и иски по ним судами не принимались. Более того, содержание игорного дома, куда регулярно собирались даже незнакомые хозяину, «державшему банк», люди, могло привести такого карточного предпринимателя в Сибирь. Поэтому карточный долг считался «долгом чести» и приличия требовали уплаты его в кратчайший срок и при любых условиях. Можно было не платить каретнику, сапожнику, портному, зеленщику, не платили не только долгов, но и процентов по ним в казенные кредитные учреждения, но карточные долги платили, даже если для этого приходилось подделывать векселя или залезать в казенный денежный ящик. При этом, если проигрыш был сделан «приличному» человеку, еще можно было договориться об отсрочке, но заведомому шулеру полагалось платить немедленно: играть с шулером было можно, но договариваться нельзя.

Тем не менее, поскольку игра легально велась даже при Дворе, картеж молчаливо допускался как неизбежное зло. Нужно, пожалуй, отметить, что Екатерина II, допустившая карты в придворном обиходе, сделала это лишь для того, чтобы доставлять вечерами развлечение своим придворным и иностранным дипломатам – обычным участникам дворцовых приемов; за картами она нередко и вела наиболее щекотливые переговоры. Точно так же недолюбливали карточные игры Александр I и Николай I, а Павел I, кажется, не играл вовсе.

Отметим также, что косо смотрели и на игры в лото, и особенно домино, которое было даже запрещено, как азартная игра.

Карточные игры того времени делились на азартные, коммерческие и домашние. Азартные игры, в которых главное было – везение, судьба (например, банк) законом преследовались особенно строго. Поэтому обычно в азартные игры играли не в гостиных, а в кабинете хозяина, куда дамы не появлялись. Для предупреждения шулерства банкомет и понтеры каждый пользовались своей колодой карт, а после каждой талии карты сбрасывались под стол и вскрывались новые колоды, так что расход на карты был значительным. Именно в банк, допускавший удвоение и учетверение ставок (для обозначения такого шага загибался один или два угла выставляемой карты), и проигрывались целые состояния. Разумеется, атмосфера в такой игре царила самая напряженная, посторонних разговоров не велось и слышались только отрывистые восклицания игроков.

Напротив, коммерческие игры (вист, винт, бостон) требовали сосредоточенности и спокойствий. Именно для этих сложных игр, требовавших расчета ходов, и употреблялось зеленое сукно, на котором мелками велась запись; после окончания роббера запись стиралась щеточками. В эти игры играли немолодые чиновные люди, почтенные старички и старушки. Во время коммерческих игр можно было вести спокойные светские разговоры, не теряя, однако, нити игры. Но это было и несложно, поскольку правила светского приличия требовали необременительных для ума бесед на легкие, доступные даже дамам темы. Ставки были небольшими, но игры – длительными, так что проигрыш мог достигать рублей двадцати пяти и даже пятидесяти.

Наконец, домашние игры (мушка, горка) были веселыми, к ним можно было приставать в ходе игры или выходить из нее, во время игры много смеялись, дурачились, тем более, что ставки были мизерными, например, по четверти копейки или, много, по копейке, так что проиграть здесь можно было максимум рубля три. В эти веселые и несложные игры играла и молодежь, и старики.

Вообще же в первую половину ХГХ в. карточная игра приобрела характер подлинной эпидемии в светском обществе, особенно в 1810-1830-х гг.; затем, к середине века накал страстей стал спадать и во второй половине столетия игра в карты перестала играть такую видную роль в дворянской жизни, переместившись в лакейскую, а в начале XX в. даже в крестьянскую избу. К концу века многие даже стали считать игру в карты занятием неприличным, недостойным.

Наряду с карточными играми основной формой публичной жизни были балы. Характера подлинной эпидемии балы достигли накануне Отечественной войны 1812 г. «Последние дни зимы перед нашествием французов были в Москве, как известно, особенно веселы. Балы, вечера, званые обеды, гулянья и спектакли сменялись без передышки. Все дни недели были разобраны – четверги у гр. Льва Кир. Разумовского, пятницы – у Степ. Степ. Апраксина, воскресенья – у Архаровых и т.д., иные дни были разобраны дважды, а в иных домах принимали каждый день и молодой человек успевал в один вечер попасть на два бала», – писал знаток истории старой русской культуры, дореволюционный историк Гершензон (24, с. 31-32). Более того, в сожженной и разоренной французами Москве, среди горести утрат и беспокойства за бывших в походах близких, Москва продолжала веселиться пуще прежнего. «Волкова в письме к Ланской от 4 января 1815 г. перечисляет свои выезды за текущую неделю: в субботу танцевали до пяти часов утра у Оболенских, в понедельник – до трех у Голицына, в четверг предстоит костюмированный бал у Рябининой, в субботу – вечер у Оболенских, в воскресенье званы к гр. Толстому на завтрак, после которого будут танцы, а вечером в тот же день придется плясать у Ф. Голицына» (24, с. 59). Так что мы можем составить себе подлинное представление о господствующих интересах и умственном развитии дворянского общества по этим двум основным занятиям светского человека: если не играть и не танцевать, то чем же еще заниматься? Примечательно, что будущие декабристы, погруженные в мысли об общественном благе, нарочито манкировали балами и карточной игрой и являлись на балы, не снимая шпаг (при оружии танцевать было невозможно и его оставляли в передней).