На столе стояли зеленый полуштоф, бутылки с пивом и деревянная чашка с какой-то похлебкой. Видимо, между присутствующими царило согласие. Лица выражали покой и довольство. Чухонец что-то говорил, махая рукой, и все смеялись.

Я решился на отчаянный шаг и постучал в окошко.

Все вздрогнули и обернулись к окну. Чухонец вскочил, но потом опять сел. Сторож пыхнул трубкою, медленно встал и пошел к двери.

Признаюсь, я дрожал: частью от холода, частью от волнения.

Дверь распахнулась, и в ее просвете показалась высокая фигура хозяина. Опираясь плечом о косяк, он свободной рукой придерживал дверь.

3/4 Кто тут? Чего надо? — грубо окликнул он.

Я выступил на свет и снял картуз.

3/4 Пусти, Бога ради, обогреться! — сказал я. — Иду в город. Прозяб как кошка.

3/4 Много вас тут шляется! Иди дальше, пока со­баку не выпустил!

Но я не отставал:

3/4 Пусти, не дай издохнуть! У меня деньги есть. Возьми, коли так не пускаешь.

Этот аргумент смягчил сторожа.

3/4 Ну, вались! — сказал он, давая дорогу и, обратясь к чухонцу, громко пояснил: — Бродяга!

Я вошел и непритворно стал прыгать и колотить нога об ногу, так как чувствовал, что они невоз­можно прозябли. Все засмеялись. Я притворился обиженным.

3/4 Походили бы в этом, — сказал я, сбрасывая с ноги калошу, — просмеялись бы!

3/4 Издалека?

3/4 С Колпина!

3/4 В поворот?

3/4 Оно самое. Иду стрелять [4] пока што...

3/4 По карманам? — засмеялся сторож.

3/4 Ежели очень широкий, а рука близко... Водочки бы, хозяин! Иззяб!

3/4 А деньги есть?

Я захватил с собою гривен семь мелкой монетой и высыпал теперь их на стол.

3/4 Ловко! Где украл?

Я прикинулся снова и резко ответил:

— Ты не помогал, не твое и дело...

3/4 Ну, ну! Мое всегда дело будет! Садись, пей! Стефка, налей!

Сидевшая подле чухонца женщина взяла полуштоф и тотчас налиламне стаканчик. Я чокнулся с чухонцем, выпил и полез в чашку, где были накрошены свекла, огурцы и сквер­ная селедка, что-то вроде винегрета.

Сторож, видимо, успокоился и сел против меня, снова взявшись за трубку. Чухонец с голубыми глазами ребенка стал меня расспрашивать. Я вспомнил историю одного беглого солдата и стал передавать ее, как свою биографию. Сторож слушал меня, одобрительно кивая голо­вою; чухонец два раза сам налил мне водки.

3/4 А где ныне ночевать будешь? — спросил меня сторож, когда я окончил.

3/4 А в лавре! — ответил я.

3/4 Ночуй у меня, — вдруг, к моей радости, предложил мне сторож. — Завтра пойдешь. Вот с ним!— он кивнул на чухонца.

Я равнодушно согласился.

3/4 Как звать-то вас? — спросил я их.

3/4 Сразу в наши записаться хочешь! — засмеялся сторож. — Ну что ж! — И он назвал всех: 3/4 Меня Павлом зови. Павел Славинский, я тут сторожем. Это дочки мои: Анна да Стефка — беспутная девка, а этого — Мишкой. Вот и все. А теперь иди, покажу, где спать тебе!

Я простился со всеми за руку, и он свел меня в угол за печку. Там лежали вонючий тюфяк и грязная подушка.

3/4 Тут и спи! Тепло, и не дует! — сказал он и вернулся в горницу.

Я видел свет и слышал голоса. Потом все смолкло. Мимо меня прошли дочери хозяина и скрылись за дверью. Павел с Наяненом о чем-то шептались, но я не мог разобрать их голосов. Вдруг дом содрогнулся от ударов в дверь. Я насторожился. В ту же минуту на меня пахнул холодный воздух и раздался оглушительный голос:

3/4 Водки, черт вас дери!

3/4 Чего орешь, дурак! — остановил его Павел.

3/4 Дурак! Вам легко лаяться, а я, почитай, шесть часов на шоссе простоял. Так ничего себе!

3/4 А чего стоял?

3/4 Чего? Известно чего: проезжего ждал!

3/4 Ну, дурак и есть! — послышался голос Миш­ки. — Ведь было сказано: пока наших не выпустят — остановиться.

3/4 Го, го! Дураки вы, если так решили. Останови­тесь, то все скажут: они и душили! А их выручать надо.

3/4 Лучше двое, чем все!

3/4 Небось! Лучше ни одного...

3/4 Жди, дурак! У них там завелся черт Путилин. Всех вынюхает.

3/4 А я ему леща в бок.

Я тихо засмеялся. Если бы знал Павел Славинскиий, кого он приютил у себя! Они продолжали говорить с полною откровен­ностью.