– Исстари народ выражал свои взгляды на вече, – говорил он, вглядываясь в непроницаемое лицо Глеба. – Собирались народные собрания часто, по первому требованию. А теперь люди стали забывать, что это такое – вече. Да и Боярскую думу стал Андрей обходить вниманием. Не помню, когда мы сходились в последний раз.

– А как бояре – выражают свое недовольство или больше по углам шепчутся?

Понял Федор смысл этого вопроса: сорганизовались ли бояре, чтобы столкнуть Андрея с власти, или только в мыслях держат намерения?

– Брюзжат кое-где, на этом пока все и кончается.

– Что ж, – заключил князь, – когда дело прояснится, приезжай ко мне. Мне интересно узнать, чем живет и дышит соседнее княжество.

Вдохновленный уезжал Федор из Рязани. Еще один сильный человек поддерживает его замыслы! Главное, начать, а там, смотришь, и до серьезного дела дойдет!

В 1173 году умер посаженный Андреем в Киеве князь Глеб. Тотчас началась борьба за свободный стол. В нее активно включились Ростиславичи – сыновья бывшего смоленского князя Ростислава Мстиславича, ярого врага Юрия Долгорукого и его, Андрея. Эти Ростиславичи посадили на княжение своего дядю, Владимира Дорогобужского, однако Андрей вмешался в спор и приказал уступить Киев Роману Ростиславичу, князю кроткого и покорного нрава. «Вы называли меня своим отцом, – передавал Андрей через своего гонца Ростиславичам, – хочу вам добра и даю Роману, брату вашему, Киев».

Однако скоро Андрей передумал. Как видно, боялся, что Ростиславичи будут влиять на послушного Романа и начнут натравливать против него. В Киев было направлено новое грозное повеление: «Если вы живете по моей воле, то ты, Рюрик, ступай вон из Киева, а ты, Давид, ступай из Вышгорода, а ты, Мстислав, из Белагорода; остается вам Смоленск: там себе делитесь как знаете».

Это был окрик великого князя Руси, который считал Киев второстепенным княжеством и распоряжался им как хотел. Роман тотчас уехал в Смоленск, в Киеве стал княжить Михаил, брат Андрея Боголюбского.

Однако Ростиславичи заартачились. Они вошли в Киев и заставили Михаила отказаться от власти. Киевским князем стал Рюрик Ростиславич.

Новый поступок Ростиславичей вызвал гнев Андрея. Он вызвал к себе боярина Михну и приказал:

– Я подготовил грамоту заносчивым Ростиславичам. Может, она вселит в них рассудок. Коли и далее будут проявлять непослушание, двину войска свои, и тогда не поможет никакое раскаяние!

Дородный, толстопузый, с длинной окладистой бородой, Михна был в летах и потому отправился в красочном возке в сопровождении десятка дружинников. Подъезжая к Киеву, он выслал вперед слугу, чтобы предупредить князя Рюрика о своем приезде. Приближаясь к княжескому дворцу, боярин собирался увидеть князя со своим окружением, с хлебом-солью, но крыльцо было пусто. Крякнув, тяжело слез он с возка и не спеша направился во дворец.

– Где князь? – спросил он подвернувшегося человека, страшно тараща на него глаза.

– У себя в горнице, поди, почивает, – скороговоркой ответил тот и скрылся с глаз долой.

Отдышавшись после многих ступенек крыльца, двинулся дальше боярин по деревянной лестнице на второй ярус. Шумно открыл одну дверь. Никого. Вторую – то же самое. Наконец за третьей увидел богато одетых людей, среди которых узнал Рюрика, его он когда-то встречал на приеме у Андрея во Владимире. Люди зашевелились и уставились на него вопрошающими взглядами.

Боярин кашлянул, произнес:

– Прибыл я к вам, князья, по поручению великого князя Андрея с его повелением. Сейчас его вам высказать или потом выслушаете?

– Валяй, читай, – развязно произнес Мстислав Ростиславич, будучи навеселе.

Боярин насупил брови, стараясь скрыть свое недовольство таким приемом, вынул пергамент и стал читать:

– «Я, князь Андрей, объявляю вам, Ростиславичам: вы не поступаете по моей воле; за это ты, Рюрик, ступай в Смоленск к брату в свою отчину, и ты, Давид, ступай в Берлад, не велю тебе быть в Русской земле, а Мстиславу скажи так: ты всему зачинщик, я не велю тебе быть в Русской земле».

Братья Ростиславичи весело переглянулись между собой, а потом Рюрик спросил:

– А кто такой он, Андрей, чтобы приказывать нам?

– Великий князь всея Руси, – с достоинством ответил боярин Михна.

Ростиславичи заржали, а Мстислав сквозь слезы проговорил:

– Это он у вас там, в Суздальской земле, великий князь. А у нас свой великий князь – вот он! – И указал на Рюрика.

– Негоже так непочтительно говорить о хозяине земли Русской… – начал было Михна, но тут вскочил Мстислав и прокричал прямо в лицо боярину:

– Ах, непочтительно? А вот мы сейчас докажем ему наше уважение и учтивость! Эй, слуги, сюда!

Пишет летопись, что от юности своей Мстислав Ростиславич не привык никого бояться, кроме единого Бога, поступал вопреки чужому мнению и грубой силе. Красивый лицом и сильный телом, показывал храбрость и в бою, и в обыденной жизни. И сейчас, когда на его зов прибежали с десяток слуг, приказал:

– Отрежьте боярину бороду и волосы на голове!

Боярин со страху заверещал и стал отбиваться руками и ногами. Но дюжие мужики обхватили его со всех сторон, а один из них длинными ножницами откромсал то, что он почитал своей красой.