- Как дела у вас? Как наши бойцы, поправляются?

 - Спасибо, все в порядке.

 - Я хотел бы еще побеседовать с вами насчет нашего пленного. В каком он состоянии?

 - Что сказать, организм молодой, состояние стабильное, быстро идет на поправку. Заживает все на нем, как на собаке. Думаю, дней через десять можно будет говорить о полном выздоровлении.

 - Что вы еще можете о нем сказать? Мне нужна характеристика.

 - Хм-м. Как вам сказать? Первое время, конечно, нервничал, был подавлен, переживал, я бы расценил его состояние как депрессивное, а потом удивительно быстро освоился, адаптировался, смирился со всем. Сейчас, со мной и с Катей, на контакт идет охотно, достаточно общительный, ведет себя адекватно, агрессии не проявляет. В последнее время настроение у него даже чересчур оптимистическое, Катерине все время какие-то байки рассказывает анекдоты, пытается ее насмешить, только хохот стоит, вообщем такое впечатление, что он к ней даже не равнодушен, когда налет был, почему-то за нее испугался, даже прикрыть ее пытался.

 - Вот, даже как? С чего это он? – спросил Джанджгава несколько удивленно.

 - Да уж что-то больно трепетно он к Катерине относится. Вообщем слишком плохого я ничего о нем пока сказать не могу, обычный парень. Мальчишка еще, даже повадки ребяческие.

 - О чем в основном говорит? Что больше всего интересует?

 - Говорит, конечно, много, но в основном на отвлеченные темы, о ерунде всякой. Я не слышал почти, чтобы он говорил о политике, редко, за исключением, конечно, того, что он сказал, что не поддерживает политику Гитлера и даже готов перейти на нашу сторону. Спрашивал, что с ним будет? Куда его отправят? Когда я сказал, что его могут отправить в лагерь для военнопленных, в Сибирь, он только спросил, как кормить будут. Даже пошутил, что останется там, если ему понравится, девушку найдет, которая его согреет.

 Зам комдива усмехнулся.

 - Ладно, надо будет еще с Катериной поговорить. Когда вернетесь, пришлите ее ко мне.

 - Хорошо.

 Через некоторое время к комдиву зашла Катерина.

 - Можно войти? Здравствуйте Владимир Николаевич! Мне сказали, что вы меня звали?

 - Да, проходи, Катюша садись, разговор у нас будет неформальный.

 - Я слушаю.

 - Тебе удалось наладить контакт с пленным. Мне надо знать, о чем он думает, что говорит, что спрашивает, как себя ведет, какой у него характер?

 - Ну, вообщем, ведет себя пока нормально. Сначала конечно какой-то подавленный был, переживал, а потом оживился, разговорчивый такой стал. Глазки мне строит, партизанкой меня называет, шутит, анекдоты рассказывает. В последнее время так трындит, что рот не закрывается, хлебом не корми, только дай поговорить.

 - О чем говорит?

 - Как сказать? – она пожала плечами.
– Ничего особенного. Говорит, что работал журналистом, заканчивал берлинский университет, факультет журналистики и иностранных языков. Жена у него умерла, есть дочка. Бабушка русская из Одессы, дед поляк, уехали в Польшу в 17-м году, отец немец.

 - Ну, это мы в курсе. Не обижает тебя?

 - Нет, раз только ведьмой назвал, но в шутку. А вообщем вроде и не злой, обычный, парень как парень такой же как все, простой, общительный, с чувством юмора.

 - Я так понял, что не равнодушен он к тебе? Так что смотри! Какие вопросы задает? Спрашивал о том, в какой он части? Номер дивизии? Сколько человек? Еще что-нибудь? Вел себя как-то подозрительно?

 - Нет, этого не спрашивал. Спросил, только, как командира зовут. Еще спрашивал, что с ним будет, куда его отправят, больше ничего.

 - Ясно. Ладно, Катюша, спасибо, можешь идти, но все равно, будь с ним осторожна.

 Поговорив по душам с зам комдива, Катя вернулась. Увидев Катюшку, я снова заулыбался.

 - Катюша!

 Что бы развесить ее немного, напел ей песенку:

 Но на лице девушке заметил какую-то настороженность, которую мгновенно уловил.

 - Катя! Катрин, что-то случилось?

 - Нет, все в порядке.

 У меня закралось чувство, что она что-то скрывает.

 - Катя, не обманывай меня, я все чувствую! Что-то не так? Скажи мне, пожалуйста!

 - Я же сказала, ничего не случилось, – ответила девушка.

 - Я тебе не верю.

 При всем при том, я был неплохим психологом и чувствовал людей, поэтому понимал, когда мне лгут. Обмануть меня было практически не возможно. Наверное, что-то случилось? Но я больше не стал ее допытывать, это было ни к чему.

 - Хорошо, не хочешь как хочешь.

 Мне стало скучно, и я решил, хоть как-то отвлечься. Должен же я был что-нибудь делать?! Книг в санчасти практически не было, только некоторая медицинская литература, которая меня не интересовала.

 - Катя, у тебя есть бумага и карандаш?

 - Зачем тебе?

 - Просто, мне скучно. Хочешь, я тебя нарисую?

 - А ты умеешь?

 - Конечно.

 Хорошим художником, я не был, но рисовал вполне прилично.

 - Хорошо, я сейчас посмотрю.