Внезапно надетый ради выходного дня перстень то ли нагрелся, то ли шевельнулся на пальце. И тут же учитель увидел, что навстречу идет девушка, которая занимала его мысли все последнее время. От неожиданности он даже остановился, у него перехватило дыхание, сердце тревожно забилось. Обернулся – никого.

«Это знак судьбы, – подумал учитель чистописания. – А от судьбы не уйти!»

Елена поравнялась с ним, улыбнулась и сделала книксен:

– Здравствуйте, Георгий Карлович! А служба уже закончилась. Вы в церковь? – но, взглянув в лицо учителя, осеклась. – Что с вами, Георгий Карлович? Вы, вы…

Рутке схватил гимназистку за плечо, но та вырвалась и с криком бросилась назад. В два прыжка обезумевший учитель настиг беглянку и, плохо соображая, что делает, швырнул на землю. От страха она перестала кричать и только тихонько повизгивала, как та допрашиваемая мещанка… Елена вскочила и почему-то бросилась прочь от тропы, в заросли.

«А, ну и прекрасно, – тихо приговаривал Георгий, задыхаясь от бега. – Тебя и тащить не надо, сама добежишь до…» Наконец, он чуть прибавил в беге, легко настиг свою жертву, дал ей подножку и, когда та упала, навалился сверху.

Девушка сопротивлялась, но справиться с нею ему не составило труда. Рутке плохо соображал, что делает. Его пальцы, казалось, сами собой сплелись на шее девушки. Он сдавил ее горло и ощутил, как пульсирует кровь в венах тонкой шеи. Жертва хрипела, задыхаясь. Тогда Георгий чуть ослабил пальцы. Потом вновь стиснул их. И вновь ослабил. Он находился в сладостном исступлении. Когда он в очередной раз ослабил хватку, то неожиданно понял, что Елена не дышит. Ее голова склонилась набок, рот был приоткрыт, и в образовавшуюся щель виднелся кончик языка. На мгновение он замер. Но только на мгновение. Затем учитель чистописания стал быстро срывать одежду с бесчувственного тела.

«Ничего страшного, – говорил он сам себе, – она просто потеряла сознание!»

На самом деле он прекрасно понимал, что девушка мертва. Но ничто не могло остановить обезумевшего каллиграфа.

Он сделал это!Он сделал. И этобыло восхитительно! Никогда раньше Рутке не испытывал столь мощного, столь всепоглощающего, острого до боли ощущения. Никогда его страсть не достигала такого апогея. Он сполз с тела гимназистки и откинулся на спину. Где-то высоко качались верхушки деревьев. Рутке повернул голову и встретился с взглядом своей жертвы: ее широко открытые глаза смотрели прямо на него. Ему стало страшно до жути. В одно мгновение он вскочил и отбежал в сторону. Обнаженное тело и пугало, и одновременно притягивало его взгляд.

Через минуту, подавив в себе новую волну желания, он застегнулся и осмотрелся. Светло-серые брюки были слегка испачканы кровью. Он сорвал пучок травы и стал затирать пятна. Зеленовато-бурый развод выглядел еще хуже. Идти в таком виде домой было невозможно. Он постарался успокоиться и обдумать ситуацию. Через минуту он начал действовать: прикрыл разорванным платьем наготу девушки, притащил большую ветвь с высохшими листьями и опустил сверху. Затем еще раз оглядел безобразно запачканные брюки.

Вдруг до него донеслись отдаленные крики: кто-то кого-то звал. Георгий Карлович глянул на часы: оказывается, он провозился с девчонкой более двух часов. Уже темнело. Значит, отсутствие Елены было замечено и ее стали искать. Аккуратно, стараясь не шуметь и не поцарапаться, учитель чистописания стал пробираться прочь от места своего преступления, в самую глубину рощи…

Он правильно рассчитал: домой вернулся под утро, когда на востоке чуть забрезжил рассвет. Никто его не видел. Георгий Карлович тихо отпер дверь и, не зажигая лампы, прошел в спальню. Он очень устал, более того, был просто измучен: всю ночь пришлось слоняться по роще. Хотелось быстрее упасть в кровать и забыться. Но вначале он, завесив окно, зажег свечи и принялся всматриваться в черный камень перстня. Полированные грани почему-то не играли бликами, но ему показалось, что внутри камня, в непостижимой глубине, горят красно-желтые огоньки. Удивительное дело: почти сразу же отступила усталость, он как-то успокоился и расслабился. А главное, ему стало ясно, что надо делать.

Рутке быстро разделся, развел огонь и, проверив карманы, отправил в печь пиджак, брюки и рубашку. Когда языки пламени сожрали одежду, нагрел воду, искупался, приготовил смену белья и одежды и лишь после этого направился к постели. Только тут он заметил на правой руке две глубоких царапины, но лишь усмехнулся, мгновенно придумав, чем объяснить их происхождение.

На мгновение он остановился перед старой иконой, доставшейся от прежних хозяев, и даже хотел преклонить колени и покаяться, но перстень вдруг раскалился, и дикая боль пробежала по пальцу в руку, заломили кости до самого плеча, ударило в голову… Он поспешно сорвал перстень и отошел от иконы. Вот оно, то нечистое свойство перстня, о котором рассказывал Бояров…

Рутке расстроился, но потом махнул рукой: все равно Он не простит! Но и это не обеспокоило учителя. Уснул он быстро и спал безмятежно. Это была одна из немногих ночей, которую Георгий Карлович провел спокойно.

Когда утром пришла толстая кухарка Матрена, Рутке был уже одет, выбрит, выглядел свежим и удовлетворенным.

– Что б этого поганца Васьки в доме больше не было, – прямо на пороге заявил Георгий Карлович кухарке, держа за шиворот кота. И широким жестом сбросил его с крыльца. – Этот мерзавец вчера меня оцарапал!