Шрифт:
– Да ты что, барин! Ежели что украсть, так это он горазд. А чтоб царапаться…
– На, смотри, – Рутке засучил рукав и показал два вздувшихся красных рубца. – В общем, я сказал…
Матрена всплеснула руками, и озабоченно посмотрела вслед убегающему Ваське.
– А куда ж его девать? Это же грех, живое существо со двора сгонять…
Их диалог прервал протиснувшийся в калитку толстый полицейский урядник Сизенко.
– Господин учитель, тут давеча девица Барыкина пропала. Не видали ее вчера? – он снял фуражку и промокнул лоб несвежим платком.
– Что? Барыкина? – Рутке задумался. – Знакомая фамилия! Не наша ли гимназистка?
Сизенко кивнул.
– Точно, ваша!
– Да нет… Я вообще преподаю в младших классах. Так, может, надо подруг поспрашивать?
Рутке обратил внимание, что у полицейского широкие запястья и тяжелые кулаки. А если бы этот Сизенко с помощником учинили ему допрос с пристрастием,если бы его пот и кровь брызгали в разные стороны, выдержал бы он такое испытание? Или признался во всем?
«Впрочем, со мной ничего такого случиться не может!» – отогнал он глупые мысли.
– Да уж поспрашивали, – урядник мрачно кивнул, надел на потную голову фуражку и направился к соседнему двору.
– Ой, беда! – запричитала Матрена. – А я смотрю, у двора Барыкиных люд стоит. Это ж надо. Как же отпустили без присмотра, народ нынче лихой пошел…
– Хватит, хватит! – оборвал ее Георгий Карлович. – Ступай на кухню.
Рутке подошел к забору, выглянул: действительно, у дома Барыкиных стояла толпа. Он вернулся в дом, взял маленький кожаный портфельчик, вышел на улицу и, вроде невзначай, подошел к любопытным.
– А что стряслось-то?
Какой-то старик стал плести запутанную историю о цыганах, которые еще недавно стояли табором на окраине и среди которых, как всем известно, много лихих людей.
– Да что случилось-то, сказать толком можете? – он изобразил волнение. Вышло довольно натурально. Да он и действительно волновался.
– Здравствуйте, Георгий Карлович, – вмешалась в разговор молодая, аккуратная женщина, очевидно, знавшая учителя. – Дочка ихняя пропала, Леночка! Вчерась из церкви возвращалась сама, да до дому-то и не дошла.
– Так искать надо! – взволнованно сказал учитель чистописания.
– И вчера искали, и нынче. Ан, нет нигде!
– Ох, беда, беда, – вздохнул Георгий Карлович, поднося ледяную ладонь к горячей щеке, и только теперь заметил, что на пальце красуется перстень Иуды. Испугавшись, он быстро спрятал руку в карман. Почему-то показалось, что это улика, по которой любой сможет определить его вину… По дороге в гимназию он снял перстень и спрятал в жилетный кармашек.
В преподавательской учителя оживленно обсуждали происшествие и сразу же рассказали Рутке, что девочка была хорошей, но хотя из молодых, да ранняя:книжки читала, какие ей до поры и в руки-то брать нельзя было!
– Сбежала она, с мужчиной сбежала, попомните мое слово! – заключил географ Михаил Семенович Пухов. – У них же в голове сейчас черт-те что творится. Какой-нибудь ферт и сманил девчонку…
Некоторые с ним соглашались, другие – нет, но все считали, что с классного надзирателя надо строже спрашивать…
Удивительно, но теперь Рутке совершенно не боялся, что на него может пасть даже тень подозрения. Иногда он щупал в кармане перстень и получал подтверждение своей полной безнаказанности. Теперь он твердо знал, что ему дозволено все, а если не все, то очень, очень многое. И от этого сознания на душе было легко и спокойно.
К полудню пропавшую гимназистку нашли. Волосов пребывал в смятении и ужасе. Никогда ничего подобного здесь раньше не случалось. Ну, бывало, парни иной раз затаскивали в кусты девок с прядильной фабрики. Так те ведь и не очень сопротивлялись. А так, чтоб силой надругаться, а потом еще и удушить!.. Такого горожане не припоминали.
Через два дня Георгий Карлович, с подобающим случаю скорбным лицом, стоял среди нескольких учителей в густой толпе горожан у дома галантерейщика Барыкина. В руке он держал маленький букетик роз, которые выращивал в своем саду.
«Так получилось, – мысленно успокаивал он себя. – Судьба. Разве ж я хотел ее смерти! Всему виной мои необузданные эмоции и случай, который свел нас на этой тропе».
Он сделал несколько шагов вперед и положил букетик в ноги покойной.
А уж осенью, перед самым ледоставом, мужики выловили под крутым берегом еще одну гимназистку, совсем еще молоденькую девчонку девяти лет. Тоже голую, задушенную, со следами надругательства. Из волости приехало большое полицейское начальство. Следствие шло долго, даже какого-то парня арестовали. Но потом отпустили, посоветовав от греха подальше уехать из города. Чтоб расправу над ним не учинили иные горячие головы.