Стихотворения
вернуться

Хьюз Тед
Шрифт:

Экзистенциальная песнь

Давным-давно Жил человек, Всю жизнь бежавший что есть сил. Такая вот судьба. Тяжёлая судьба. Но на то она и Судьба. Надо бежать. Как-то он усомнился в Судьбе И в пожизненном беге. Кто? Почему? Неужто он всего лишь Разгоняющий на беговой дорожке? Вот наконец-то он решился. Нет, он — не чей-то шут. Понадобится смелость, Но он может. Да, да, он может остановиться. Мучительно! Мучением Стала борьба за то, Чтоб прекратить бежать. Чудовищно! И вдруг Покой Среди бескрайней пустыни. И он стоял там — остановившись. И так как не увидел никого Ни к северу, ни к западу, ни к югу, ни к востоку, Он воздел кулаки С гомерическим хохотом И потряс ими пред Мирозданием. И его кулаки отвалились И руки его отвалились Он зашатался и ноги его отвалились Он слишком поздно понял, Что собаки рвут его на части, Что он и впрямь всего лишь Разгоняющий на беговой дорожке, А полной жизнью живут лишь собаки. Сражение за Иерусалим Вроде бы мёртвого человека С Буддой в улыбке С Иисусом в простёртых руках С Магометом в склонённом челе Ногами в аду Руками в раю Спиною к земле Сопровождают К вечному блаженству Поющие легионы Вроде бы мух

Крабы-призраки

В вечерних сумерках, когда темнеет море, Густеет тьма глубин, подтягиваясь от бесплодных отмелей, заливов К берегу. Сначала Она похожа на распахнутые скалы, разглаживающие собственную бледность. Затем прилив, устало отступая, Бросает все свои плоды, Сползает обессиленно с блестящих батискафов, и вот пред нами крабы. Крабы-гиганты в плоских черепах, внимательно глядящие на сушу Как каски из окопа. Они не просто крабы: крабы-призраки. Они сбивают Невидимой волной морского холода Гуляющего в дюнах человека. Вливаются в простор материка, в дымящий пурпур Лесов и городов — колючим всплеском Высоких неуклюжих привидений, Скользящих импульсивно через воду. Ни стены, ни тела им не помеха. Голод диктует им другие цели. Для нас они незримы, мы не можем о них не думать. Их пузырящиеся рты, глаза Безмолвной каменистой яростью Вторгаются в ничтожность нашей жизни — валяемся ли на кроватях, Сидим ли в комнатах. То наши сны тревожны, То мы внезапно просыпаемся во власти одержимости В одышке и в поту, и мозг наш слепнет В сиянье лампочки. Порою, ненадолго, скользящая Внимательная Толща тишины Протискивается между нами. Крабы владеют этим миром. Всю ночь, то рядом с нами, то сквозь нас, Они выслеживают друг друга, они цепляются друг к другу, Они влезают друг на друга, они рвут друг друга на куски, Они изнуряют друг друга до изнеможения. Они — войска вселенной. Мы — их бактерии, В их жизни наша смерть, в их смерти наша жизнь. Чуть рассветёт, они вновь отступают к берегу. Они — сумбур истории, конвульсии В истоках крови, в циклах конкуренции. Для них вся перенаселённая земля — пустое поле битвы. Весь день они в себя приходят под водой. Их пенье — слабый бриз, крутящийся в прибрежных скалах, Где слушают одни лишь крабы. Они — единственные игрушки Бога.

Печальная история человеческого детёныша

Жила-была девушка, девушка, девушка, Просто шикарная. О, будь моей невестой, рыдал я, кричал я, готовый умереть. И мне она ответила, и что ж она ответила? "Давай сюда свой нос, я чмокну, — вздохнула она. — Это по-честному!" И я отрезал свой нос, А она скормила его своему щеночку. Леди, Вы довольны? "О, дай мне свои ушки, чтоб я не рыдала в подушку, глубокой ночью, в постели, чтобы никто не подслушал, мой милый!" И я отрезал свои уши, А она скормила их своему щеночку. "О, отдай мне свои ножки, чтоб не унесли тебя по дорожке, Далеко от меня, о, мой милый", — зарыдала она. И я отрубил свои ноги, а она отдала их своему щеночку. Леди, Вы счастливы? "О, я хочу твоё сердечко, сердечко, сердечко, неужто оно не станет моим? Дай подержать!" — закричала она. И разрубил я себя на части, и отдал часть ей, А она скормила её своему щеночку. Леди, Вы довольны? "О, отдай мне печень, а то оставлю тебя навечно. Отдай мне язык, язык, язык, Чтобы он не шептался с другими. Отдай мне лёгкие, что измучили тебя вздохами", — Закричала она. Со слезами любви, со слезами любви я отрезал эти лакомства, А она скормила их своему щеночку. Леди, Вы довольны? "О, отдай мне глаза, свои закатывающиеся глазки, Что брызгают на меня слезами, что вечно следят за другими. И отдай мне свой ум, полный тяжких дум И сомнений в моей любви, сомнений в моей любви. И отдай мне руки, чтоб, когда ты далеко, они обнимали б меня всю ночь, обнимали всю ночь". И она закричала: "Я буду твоей невестой!" Так что я вырвал свои глаза и выдолбил мозги и отпилил руки и всё отдал любимой А она скормила всё своему щеночку. Леди, Вы довольны? "Нет, отдай мне и кожу, без которой не можешь, Налей свою кровь в стакан и дай мне выпить, стань моим. Срежь свою плоть, и я обглодаю твои косточки, о, милый!" И я спустил с себя шкуру смочил в своей крови закатал в неё плоть сложил кости в корзинку оставил всё у её дверей а она закричала она закричала Щенок, щенок, щенок. Леди, сказал я, пусть я всего лишь душа, я заплатил всё сполна, теперь стань моей невестой. Но щенок подрос, щенок стал собакой, большой толстой сукой, и милая моя зарыдала "Возьми моего щенка, — рыдала она, — о, возьми его. Ты всего лишь душа, как же нам теперь пожениться? Так возьми собачку, ведь эта собачка — моя душа, Отдаю тебе душу!" И она дала мне свою собачку. Леди, Вы довольны? Теперь живу я с сукой с мрачной старой сукой живу я с сукой с сукой с сукой и вот живу я с сукой с мрачной старой сукой а ведь жила-была девушка девушка девушка…

Сражение за Иерусалим

Вроде бы мёртвого человека С Буддой в улыбке С Иисусом в простёртых руках С Магометом в склонённом челе Ногами в аду Руками в раю Спиною к земле Сопровождают К вечному блаженству Поющие легионы Вроде бы мух

Уиддоп

Где было пусто Кто-то поместил испуганное озеро. Где было пусто Каменные плечи Стали стеной на защиту. Ветер со звёзд нырнул Пытаясь прислушаться к дрожи. Деревья, взявшись за руки, прикрыв глаза, Предстали перед миром. Трава-трёхзубка в страхе подобралась ближе. И больше ничего Лишь чайка иногда несётся сквозь Разрыв материи Из ничего в ничто

Кот и мышь

К овечьему холму под жарким солнцем Прижалась мышь: спасенье вроде близко, Но не хватает духу. Время, мир Стары для изменений. Горизонт Лесов, ферм, деревень тяжёлым смрадом Вгоняет в ступор. Что с двумя ногами, Что с четырьмя — молитва маловата. Пред Богом — всё равно что пред котом.

Ястреб на макушке дерева [2]

2

Какое-то время я жил в Америке и начал длинный цикл стихов, которые должны были стать… ну, это всё стихи об Англии и мои воспоминания об Англии… Все они — о животных и птицах, я даже разработал подробную схему, к тому же это было своеобразным упражнением в стиле. Большинство я даже не написал, получилось всего несколько стихотворений… (Прим. перев.)

Вершина леса. Я закрыл глаза. Бездействую, не притворяясь спящим, От клюва и до крючковатых пальцев: Мозг чертит идеальную охоту. На высоте деревьев так удобно! Воздушные потоки, солнца луч — Всё мне на пользу; и лицо земли Обращено ко мне — я наблюдаю. За грубую кору держусь когтями. Достигнута цель Сотворенья мира — Моя нога и каждое перо: И я в когтях Творение держу Или в полёте медленно вращаю — Убью, где захочу: тут всё моё. Софистики во мне нет ни на грош: Я отрываю головы от плеч — Работник смерти. Единственный мой путь лежит Через живую плоть и кости. Моим правам не нужно подтверждений: За мною — солнце. С самого начала Моих трудов ничто не изменилось. Мой глаз не допускает изменений. Я сохраню порядок всех вещей.

Полная луна и малышка Фрида

Прохладный ранний вечер сжимается до собачьего лая и звона ведра — И тебя, прислушивающейся. Нити паутины, туго натянутые касанием росы. Поднятая бадья, неподвижная, полная до краёв — зеркало, Искушающее до дрожи первую звезду. Коровы по тропинке возвращаются домой, замыкая изгороди тёплыми кольцами дыхания — Тёмная река крови, много валунов, Равновесие непролитого молока. "Луна! — кричишь ты вдруг. — Луна! Луна!" Луна чуть отступает, как художник, изумлённо вглядывающийся в своё произведение, Изумлённо уставившееся на него.