Став лидером, Джон Смит сосредоточил свои основные усилия на том, чтобы ослабить узы, связывающие партию с тред-юнионами. Его важным достижением стало то, что профсоюзы утратили значительную часть своего влияния на процесс выдвижения кандидатов в парламент и муниципальные представительные учреждения. Возобладал принцип, в соответствии с которым решаюшую роль стали играть индивидуальные члены партии и представляющее их руководство местных партийных организаций.

Не меньшую роль сыграл еще один успех Смита и его единомышленников на том же поле, а именно одобрение конференцией партии в 1993 г. решения о снижении доли подаваемых профсоюзами голосов на ежегодных партийных конференциях с 90-95 до 70%. Помимо чисто символической демонстрации уменьшения влияния профсоюзов такого рода "девальвация" коллективного членства [446] перед индивидуальным существенно снижала возможность лидеров крупнейших профсоюзов с помощью "голосования блоками" навязывать свою волю при принятии важнейших партийных решений.

Своими мерами по дистанцированию от профсоюзов лидеры лейбористов помимо прочего обеспечили себе практическую свободу рук в процессе принятия решений и комплектования партийного и парламентского руководства. Факт же сохранения связей с профсоюзами и даже их влияния сам по себе уже не может трактоваться как нарушающая суверенитет партии зависимость.

В чем-то отношения лейбористской партии с профсоюзами начинают напоминать отношения партии консерваторов с большим бизнесом, которые носят, по крайней мере внешне, характер отношений "донора" и "пациента". Момент более формализованных связей, характерных для лейбористов, бесспорно, важен, однако после того, как они существенно ограничены, он будет, судя по всему, играть все менее заметную роль и вряд ли может быть использован в качестве сильного козыря оппонентов в межпартийной борьбе. Тем более что в связи с резким ослаблением стачечной активности и более сдержанным поведением профсоюзов отношение к ним в обществе стало заметно меняться в выгодном для них направлении.

Скоропостижная смерть Джона Смита в мае 1994 г. не повлияла на общее направление той эволюции партии, которая началась десятилетие назад. Больше того, она еще более ускорила эту эволюцию, и решающую роль здесь сыграло избрание лидером деятеля новой формации 40-летнего Тони Блэра. Олицетворяя по существу полный разрыв с "классовой" лейбористской традицией, выпускник одной из престижных частных школ, а затем Оксфордского университета, новый лидер по существу стоит на позициях социального либерализма. Этому соответствует не только содержание его речей и статей, но и весь его облик современного, коммуникабельного политического деятеля, апеллирующего прежде всего к "среднему англичанину".

Сознавая, что в содержательном плане лейбористская доктрина и система внутрипартийных отношений эволюционировали уже достаточно далеко, он сосредоточил свои главные усилия на том, чтобы серией публичных, близких к рекламным мероприятий убедить широкие массы англичан в том, что нынешняя партия - это, как он любит повторять, "новая" лейбористская партия, качественно отличающаяся от той, которую они знали на протяжении большей части своей жизни.

Наибольшую отдачу здесь могли дать меры, которые освободили бы лейборизм от традиционной государственно-социалистической и увриерист-ской символики. Опять-таки первый шаг на этом пути был сделан еще при Кинноке, когда сразу же после своего избрания он добился того, что сменил в качестве "знака" партии красный флаг на красную розу. Блер, однако, решил пойти значительно дальше и замахнулся на "святая святых" лейбористского символа веры, а именно на ст. 4 устава партии, принятого в 1918 г. Статья эта гласила, что своей главной целью партия считает установление "общественной собственности на средства производства, распределения и обмена".

Хотя в своей практической деятельности лейбористские правительства всегда руководствовались доктриной смешанной экономики, все попытки убрать статью из устава партии заканчивались либо громким скандалом, как это случилось с Гейтскеллом в 1960 г., либо их инициаторы останавливались на полпути во избежание таковых [447] . И широкие массы членов партии, и ее актив, и значительная часть руководства, даже понимая нереальность реализации ст. 4 в сколько-нибудь полном объеме, не были готовы пожертвовать этим символом "социалистического будущего" и потому всякий раз давали решительный отпор замахивавшимся на нее ревизионистам.

Оценив изменившуюся ситуацию и пропагандистский эффект, который может иметь такого рода акция, Тони Блэр уже через месяц после своего избрания предложил изъять статью из устава. И поскольку главное здесь было не столько в том, чтобы добиться нужного решения, а чтобы обеспечить сдвиг в сознании реальных и потенциальных сторонников лейборизма, вокруг этой акции была организована широкая пропагандистская кампания. Важнейшей ее частью стала серия консультаций с рядовыми членами и активистами партии, которые продолжались более полугода (с августа 1994 г. по март 1995 г.). В процесс консультаций было вовлечено до 30 тыс. человек, и даже заместитель лидера Дж. Прескотт, признававшийся в своем "скептицизме" в начале кампании, оценил ее как "одну из крупнейших просветительских политических кампаний в истории нашей страны" [448] .

Первым крупным успехом Блэра и его сторонников было принятие предложения о "переформулировании" ст. 4 на конференции Шотландской организации партии. За это предложение проголосовало 56% делегатов при 44% против [449] . Учитывая факт, что шотландская организация имеет устойчивую репутацию левой, это был действительно впечатляющий успех, по сути дела предопределивший дальнейшее развитие событий.

На созванной 29 апреля 1995 г. специальной конференции партии было принято окончательное решение и новая редакция статьи, которая определяет лейбористскую партию как "демократическую и социалистическую", нацеленную на создание "сообщества, в котором мы живем свободно, в духе солидарности, терпимости и уважения" [450] . Эта общая цель согласно тексту должна претворяться в жизнь путем создания: а) "динамичной", основанной на конкуренции и служащей общему благу экономики, б) "справедливого" общества, обеспечивающего равенство возможностей и дающего гарантии против бедности, предрассудков и злоупотребления властью"; "открытой демократии", где правительство ответственно перед народом и где гарантируются фундаментальные права личности, в) "здоровой окружающей среды", г) условий для адекватной защиты британского народа и кооперации с Европейскими институтами ООН, Содружеством нации и другими международными организациями и институтами. В заключительной части статьи говорится, что лейбористы будут стремиться достичь этих целей в сотрудничестве с профсоюзами, кооперативами, другими присоединившимися организациями, а также с добровольными объединениями, группами потребителей и другими представительными организациями.

Даже из сокращенного изложения нового текста статьи можно сделать вывод, что речь в нем идет о попытке всерьез сформулировать саму обновленную философию движения и определить приоритеты, которые не лишили бы его оригинальности и в то же время выглядели бы достаточно привлекательными.

На первый взгляд и слово "социализм", и акцент на коллективистские солидаристские начала могут выглядеть как дань прошлому, и не более. Однако в действительности это далеко не так. Исследователи, всерьез изучающие эволюцию массового сознания и общественного мнения англичан, в том числе наиболее авторитетный и компетентный из них -упомянутый выше профессор Кру, пришли в конце 80-х - начале 90-х годов к выводу, что, несмотря на все усилия Тэтчер и тэтчеристов, им не удалось изменить преобладающую ментальность англичан. На серию вопросов, призванную выяснить приверженность к "тэтчеристским" или "социалистическим" (а точнее, социал-демократическим.
– Авт.) ценностям, в подавляющем большинстве случаев опрошенные рядом независимых друг от друга организаций однозначно отдали предпочтение последним. Как подытоживает Кру, "после десятилетия тэтчеризма публика осталась приверженной к коллективистской этике и этике государства благосостояния - так она считает сама" [451] .