Недовольство политикой правительства Тэтчэр отнюдь не ограничивалось "низами" общества и рядовыми избирателями. Чем дальше, тем нагляднее стали выражать свое неприятие правительственной политики собственники и менеджеры промышленных корпораций которых

явно не устраивала ориентация на свертывание государственной поддержки, отказ от стимулирования экономического роста. Оказавшиеся в затруднительном положении и уверенные в необходимости активной промышленной политики, они требовали снижения учетной ставки процента (для удешевления кредита и поощрения инвестиций),субсидий переживавшим трудности фирмам, поддержки приходящих в упадок регионов. Уже в июле 1989 г. руководство основной предпринимательской организации страны - Конфедерации британской промыщлености (КБП) - выступило с заявлением, в котором отмечалось что снижение помощи регионам ведет к уменьшению инвестиции и прибылей, росту безработицы [228] . Одобряя политику правительства, направленную на со кращение расходов на социальные цели, уменьшение пособий безра ботным, ограничение прав профсоюзов, КБП в то же время высказы валась против жесткого монетарного контроля, в результате которо го промышленность несет неоправданно большие потери. Bce чаще стали звучать и намеки на то, что КБП имеет большой опыт давле ния на правительство и что в случае нужды она может им воспользоваться

Своей кульминации накал антиправительственных настроений достиг на состоявшейся в ноябре 1980 г. ежегодной конференции КБП участники которой представляли около 300 тыс. входящих в конфе-дерацию компаний и ассоциаций бизнеса. Выражая преобладавщие в зале настроения, генеральный директор организации сэр Т. Бекетт в заключение своей речи заявил: "Мы должны лучше осознать тот жестокий факт, что консервативная партия представляет собой узкую группу лиц. Многие ли из тех, кто заседает в парламенте и вошел правительство, имеют опыт предпринимателя?.. Они не принимаю вас всерьез... Мы можем выиграть битву против инфляции, но проиграть битву за процветание... Мы должны снять перчатки и вступить в настоящий кулачный бой - потому что мы должны иметь эффективную и процветающую промышленность" [229] .

Конечно же, говоря об узости партийного руководства и правительства и непонимании им интересов бизнеса, глава КБП явно сгущал краски. Представительство бизнеса в кабинете Тэтчер было ничуть не меньшим, чем в любом другом консервативном кабинете [230] , и дело было не в составе правительства, а в той общей идейно-политической ориентации деятелей, которые задавали в нем тон. Тот же К. Джозеф, назначенный Тэтчер на пост министра промышленности и являвшийся одним из главных архитекторов экономической политики правительства, являлся главой крупной строительной фирмы "Бовис", да и сама Тэтчер, являясь супругой бизнесмена, была не так уж далека от интересов "промышленности" (этим словом англичане часто обозначают не промышленность как таковую, а "промышленников", т.е. когорту лиц, владеющих и управляющих ею). Другое дело, что среди членов кабинета не было профессиональных менеджеров, имевших опыт непосредственного управления компаниями и предприятиями. Но такого рода практиков не было и в предшествующих правительствах, исключая, быть может, одного-двух членов правительства Хита.

Тот факт, что внутри кабинета отсутствовало единство по кардинальным, стратегическим вопросам правительственной политики, естественно, не мог не осложнять положения Тэтчер и тэтчеристов. Тем более что несогласные с ней деятели могли опереться, как мы только что видели, на серьезную поддержку извне.

Хотя наклеенный на умеренных тори уничижительный ярлык, равно как и сама их реформистская, нацеленная на достижение общественного согласия "консенсусная" психология, предполагали склонность к уступкам и компромиссам, это вовсе не означало, что они были изначально обречены на поражение и что с ними можно было не церемониться. Все они действительно отличались более "мягкими", "воспитанными" манерами, проявляли завидную выдержку даже в экстремальных ситуациях. Но и в чисто личном плане, и в плане отстаивания своих убеждений это были люди в высшей степени принципиальные, и как политические деятели они не только не уступали, но сплошь и рядом превосходили своих зачастую менее опытных и выдержанных коллег из окружения Тэтчер. Большинство наблюдателей были почти уверены в том, что перед Тэтчэр не остается иного выбора, как либо уйти в отставку (или же быть "свергнутой"), либо совершить тот самый поворот на 180°, который после двух лет пребывания у власти совершил ее предшественник Э. Хит.

Примечательно, что уже с лета 1979 г. в прессе появляются первые спекуляции на этот счет, причем чаще всего поводом для них служили те или иные конкретные шаги правительства, не укладывавшиеся в жесткую схему неолиберальной политики. Как писал уже в августе 1979 г. еженедельник "Нью сосаяти", почти никто ни в прессе, ни в мире бизнеса не верит в стратегию Тэтчэр. Отсюда "бесконечные поиски признаков поворота на 180°" [231] . Вскоре, однако, оказывалось, что "генеральная линия" сохранялась и отклонения от нее - не более чем тактика. Тем не менее спекуляции возобновлялись. Больше того, где-то с конца 1980 г. стали появляться слухи о возможности своего рода дворцового переворота, причем "альтернативным лидером" обычно называли либо Э. Хита, либо Ф. Пима [232] .

О настроениях, царивших в тот период в консервативном истеблишменте, да и не только в нем, красноречиво говорят слова Макмиллана, который, согласно некоторым свидетельствам, в частных разговорах жаловался: "Эта женщина не только угробит страну, она угробит нас" [233] .

Примерно в это же время Тэтчер была атакована еще с одной стороны: 31 марта 1981 г. в газете "Таймс" было опубликовано пространное письма 364 видных британских экономистов, решительно осуждавших взятый ею курс и настаивавших на принципиальном его пересмотре. Как утверждали авторы письма, политика правительства чревата тяжелыми социально-экономическими последствиями, ведет страну в тупик, и чем скорее оно от нее откажется, тем лучше.

В этот наиболее сложный для нее период Тэтчер в полную силу продемонстрировала перед всей страной одно из наиболее характерных для нее качеств, а именно способность отвечать на вызов еще более сильным вызовом, на наступление - контрнаступлением.

Как писал осенью 1981 г., в момент наивысшего накала страстей, еженедельник "Экономист", несмотря на критическую ситуацию, "Тэтчер держится так, будто ничего не замечает, всегда подтянута, решительна... Идет как паровой каток".

При всем том было бы верхом субъективизма утверждать, будто в своем противостоянии оказывавшемуся на нее давлению Тэтчер опиралась лишь на собственную волю, политический талант и сознание своей правоты. Помимо группы единомышленников в кабинете и правительстве в ее активе был целый ряд "факторов силы", которые она активнейшим образом использовала.

Пожалуй, на первое место среди них следует поставить поддержку, оказывавшуюся ей со стороны влиятельных кругов британской экономической элиты. Знаменательно, что сразу же после упомянутого драматического выступления главы КБП руководители пяти крупных фирм в знак протеста заявили о своем выходе из Конфедерации. Однако не эти корпорации делали погоду в мире бизнеса и, хотя в политическом плане их жест имел отнюдь не символическое значение, общей ситуации они изменить не могли. Несравненно важнее было другое, а именно позиция, которую последовательно отстаивала та часть британского бизнеса, которая обычно идентифицируется с лондонским Сити. Представляющее интересы британского финансового капитала руководство банковских учреждений Сити традиционно оказывало сильнейшее влияние на экономическую политику правительств - консервативных или лейбористских. Причем это давление было значительно более весомым, нежели то, которое исходило от кругов, связанных с промышленностью. Неоднократные попытки последних покончить с традиционным размежеванием между финансовым и промышленным капиталом, и в частности создать на базе Конфедерации британской промышленности единую Конфедерацию британского бизнеса, неизменно оканчивались провалом. Руководству КБП удавалось привлечь лишь отдельные, причем далеко не самые влиятельные банки и страховые компании. Что же до тех, кто делал погоду в Сити, то, располагая мощными рычагами воздействия на правительство и используя издавна установившиеся каналы связей с ним через Банк Англии и министерство финансов, эти круги явно не желали лишиться своего особого положения в системе экономической и политической власти. Предлагавшийся КБП механизм согласования интересов промышленного и финансового капитала, безусловно, еще более укрепил бы общие позиции бизнеса, особенно в противовес профсоюзам и другим массовым общественным организациям. Но одновременно Сити пришлось бы пожертвовать известной долей самостоятельности, на что оно явно не желало идти.