Вход/Регистрация
Не хлебом единым
вернуться

Смолькин Игорь Александрович

Шрифт:

Как только сворачиваешь с шоссе в сторону городища, сразу открывается купол храма, возвышающийся над буйным морем могучих старых древ. Реки и оврагов еще не видно, они появляются внезапно, уже у самого погоста, а пока — видно лишь поле и в нем зеленый остров с церковной главкой и крестом...

Таков был погост Камно — без всякой новомодной фальши, настоящий, русский, притягивающий к себе еще и еще, если однажды тут побывал. А может быть виной этому был здешний батюшка, протоиерей Валентин — такой же настоящий русский священник, без малейшей фальши.

О батюшке Анна Петровна готова была думать безконечно. Казалось ей, что знакомы они всю жизнь. Нынче, на закате ее лет, он олицетворял для нее все самое-самое лучшее, в нем как бы слились все ее духовные отцы и наставники, бывшие ей добрыми учителями с самых юных лет, и все прочитанные духовные книги с наставлениями и жизнеописаниями святых подвижников. Батюшка говорил, что бывают люди, наполненные мудростью как духовные книги — он имел ввиду старцев, к примеру — Оптинских. Но он и сам стал такой книгой — доброй и спасительной, мудрой и чуткой к каждому биению человеческого сердца. Батюшка... Анна Петровна знала его давно. С начала пятидесятых годов он, будучи семинаристом, также, как и она, окормлялся у отца Симеона и часто приезжал в Псково-Печерский монастырь. Бывал он и у отца Иоанна Максимова, служившего тогда в здешнем Георгиевском храме погоста Камно. Этот-то замечательный батюшка и благословил его брак. “Выбирай себе невесту”, — сказал отец Иоанн, указав на певчих со своего клироса. И тут случилось нечто удивительное: отец Валентин медленным взглядом обвел притихших девиц и указал на одну из них: “Выбираю вот эту”. Таковым было их знакомство с будущей матушкой. “Венчается раб Божий Валентин рабе Божией Александре...” Матушка его была уроженкой здешних мест. Странная, почти мистическая связь с местом: здесь родилась его жена, здесь упокоился позже их безвременно ушедший сын, здесь предстояло ему служить последние годы, здесь же, как думается — умереть и быть погребенным...

В пятьдесят третьем стал отец Валентин священником. Кто-то из святых сказал, что не всякий может приблизиться к Богу, но только тот, кто подобно Моисею, способен вместить славу Божию.* Батюшка смог бы. Анна Петровна была в этом уверена более, чем в том, что земля круглая. В нем великая власть, дарованной Богом каждому священнику, приобрела подлинную свою силу, возмогшую превзойти человеческую природу и освободиться от страстей. Анна Петровна всегда высоко почитала своих духовных отцов. Но это был ее последний — на нем для нее завершалось все земное и открывалось все небесное. Батюшка... В шестидесятые, когда служил он в Порхове, они ездили к нему с сестрицей, пели на клиросе и выполняли послушания. Времена были темные и колючие для всех православных. Опять тюрьмы стали наполняться людьми духовного звания, опять закрывались и разграблялись храмы. Многие священники попритихли и не казали носа за церковную ограду: крестили с опаской, молились больше со старухами, да стариками, их же исповедовали, причащали, а потом и отпевали. Не было икон для мирян, не было молитвословов, что уж говорить о Священном Писании или духовных книгах? А как же все это было нужно! И болело сердце молодого священника. По его благословению ездили порученцы-послушницы в Киев, Москву и другие города и веси за маленькими самодельными иконками, отпечатанными фотоспособом молитвами и краткими духовными поучениями, переписывали каноны, акафисты, целые духовные книги. С тех далеких лет погрузился батюшка в необозримый мир святоотеческих творений. Ночами он делал выписки, заполняя десятки и десятки общих тетрадей. Он собирал, как скажет позднее, сливки — самое важное, самое нужное, самое спасительное. Двадцать лет он возрастал здесь из силы в силу, наполнялся молитвой и мудростью — не высокоумной, но понятной простецам, пригодной и исполнимой в их приземленной, безыскусной жизни. Потянулся к нему народ: за молитвой, за советом. Это порождало и некоторую зависть от собратьев и, безусловно, ненависть со стороны безбожных властей. Пошли в епархию донос за доносом. Частенько вызывали к уполномоченному для “серьезных” разговоров — просили, чтобы был как все, жил тихо — служба, дом — и ни каких паломников! Владыка Псковский Иоанн очень любил и батюшку, и всю его семью, он многократно бывал в Порхове на его приходе, много чаще, чем у других, даже самых маститых, священников. И само это тоже рождало недоброжелательство. “Большой трезвенник... примерный, трудолюбивый... Богослужения совершает неопустительно с назиданием словом Божиим своих пасомых” — вот так писал о нем покойный ныне Владыка. Да, Владыка его любил, но давление со стороны властей оказалось слишком сильным. Пришлось, скрипя сердцем, его, ни в чем, кроме горячей пастырской ревности, не повинного, перемесить на другой приход. А и тогда уже таких пастырей, как отец Валентин, было поискать... Потом был Старый Изборск: некоторое время пустовавшей до него храм Рождества Пресвятой Богородицы и маленький приход. Но, оказывается, там его ждали. И не просто ждали, а писали прошения архиерею: “Всеусерднейше просим Ваше Высокопреосвященство перевести в нашу церковь на постоянное служение настоятеля из Порховской церкви протоиерея Валентина, который постоянно будет у нас проживать. Тогда мы можем внести в фонд мира тысячу рублей... Не откажите в нашей просьбе. Староста... помощник старосты... казначей...” Вот такая маленькая хитрость, чтобы ублажить жестоковыйные власти в лице уполномоченного. А что такое тысяча рублей в 1983 году? Большие деньги, тем более для крохотного прихода. Но что же произошло после назначения батюшки? А то, что и должно было... Опять потянулся народ, стали приезжать паломники из других городов. Батюшка молился и учил молитве своих духовных чад. После службы оставались в храме и читали акафисты, молитвы из батюшкиных тетрадей за болящих и страждущих. Здесь же батюшка стал использовать целительную силу святых источников. Появились исцеленные, и это еще прибавило ему известности и прихожан. Среди нецерковных местных жителей поползли слухи, что священник занимается колдовством... Опять последовал вызов к уполномоченному, жалобы архиерею, угрозы и подписки не делать этого и того. Его штрафовали за небывшие нарушения, угрожали посадить. И опять Владыка был вынужден переместить священника подальше от глаз мирских начальников, в самую Тмутаракань. Хотя и там были люди, и там кто-то обрел мудрого духовного отца и наставника... Но Господь благословил иначе: в восемьдесят шестом году последовало назначение быть настоятелем Георгиевского храма на погосте Камно. И вот батюшка здесь. Батюшка... Здесь он подвизался уже более десяти лет. Здесь раскрылся, как небывалой величины духовный цветок, благоухание от которого разлилось далеко за пределы Псковской земли. И ехали автобус за автобусом из Питера, из Молдавии, из Белоруссии. И все еще было впереди...

* * *

Наступило долгожданное утро. Около семи заехал Андрей. Анна Петровна уже поджидала его. Все необходимое было приготовлено и уложено в сумочку с вечера: поминальные записочки от Антонинушки, ее собственные, пирожок для батюшки, гостинцы для церковниц, хлеб и конфеты на канун и даже хлебные крошки для птичек.

— Помолись преподобному Никандру и преподобной матери Фекле, — напутствовала Антонинушка, — и к Мишеньке на могилку зайди поклонись.

Мишенька — это сыночек батюшки, владычнин иподиакон и общий любимец. Он давненько уже погиб, еще в Порхове. Забрал его Господь. Случилось несчастье в праздник святых апостолов Петра и Павла. После литургии пошел Мишенька искупаться, жара была несусветная. Нырнул... и больше уже не показалась на поверхности его головушка. Мишенька только что причастился Святых Христовых Тайн и было ему отроду шестнадцать лет... А как он пел? Слава Богу, сохранились магнитные пленки и иногда, когда заводили старенький магнитофон, Анна Петровна со слезами слушала его такой знакомый голос:

Пусть ноги устали, болит твоя грудь,

И спину ты можешь едва разогнуть,

И пусть бы хотелось тебе отдохнуть,

Работы так много еще впереди,

Иди и буди.

Пели втроем — батюшка, матушка и Мишенька, но его бас звучал отчетливо и так украшал пение:

Иди и буди ты уснувших людей, -

Скажи им, что враг — среди Божьих полей,

Их хочет засеять травою своей...

Когда лишь разбудишь, тогда отойди...

Иди и буди...

Вспомнив, Анна Петровна, было, загрустила, но тут же мысленно встряхнулась и отогнала грусть — не время! Для машины путь в семь верст — недалекий. Но Андрей ехал медленно, шепча что-то губами — верно, молитвы.

— Ездить теперь нелегко, — посетовал он, — молодежь на иномарках правил не соблюдают. Гоняют, как сумасшедшие, бьются, но им хоть кол на голове чеши. Читаю вот всегда молитвы от нечистой силы, чтобы не угодить в беду, хотя и езжу небыстро, но если не ты, так тебя. А с ними разбираться — горе хлебнешь. Знакомого одного догнал новый русский на “Мерседесе”, припечатал в зад, а потом с угрозами: “Давай, мол, плати за ремонт, потому что дорогу не уступил. А куда уступать, в кювет? Еле-еле, с Божией помощью, отвертелся от нахала. Но не всем так везет. Вот читаю все время “Живый в помощи...” и “Да воскреснет Бог...” — разгоняю нечисть всякую.

— Боится враг молитвы, — согласилась Анна Петровна, — Святые отцы говорят, что демонов сокрушает смирение, побивает послушание, обращает в бегство молитва, морит гладом пост, низлагает любовь к ближним. И от слов Священного Писания они, как от огня бегут. Был у батюшки такой случай. В первый год его службы в Старом Изборске на литургии во время чтения Евангелия из одной духовно болящей закричал бес: “Воздушная тревога!”, а когда кончил батюшка читать, бес закричал: “Отбой воздушной тревоги!”. Так что для них это как бомбежка — прячутся!

— По началу странно мне это было слушать, — поделился Андрей, — Сомневался даже: в самом ли деле бесы это кричат, или притворство одно. Но потом, побыв несколько раз у отца Пантелеимона, убедился — все самое настоящее.

— Вы не сомневайтесь, — сказала Анна Петровна, — это враг сомнения сеет. Отец Пантелеимон отчитывает по требнику, как положено, а батюшка и не отчитывает вовсе. У него другие методы: молебны водосвятные, святыньки, водичка святая и молитва. Но бесы боятся его и кричат. На расстоянии даже чувствуют, чем батюшка занимается. В Изборске опять же было, как рассказывал священник из соседнего храма — отец Василий. Как-то он беседовал с церковным сторожем, духовно болящим. И вдруг тот как закричит: “Валентин, что ты там делаешь?” Отец Василий сразу ничего не понял и лишь потом выяснилось, что в тот момент батюшка Валентин у себя в храме освящал воду. Не нравится им! А были и вообще чудеса. Жила некоторое время в Изборске раба Божия Нина, с Украины, кажется, специально приехавшая к батюшке. Совсем измучила ее духовная болезнь. Однажды она причастилась, подошла, как положено, запить, и вдруг, Господи, помилуй, — Анна Петровна перекрестилась, — откуда не возьмись, сидит на чашке с запивкой бес в виде небольшой мышки с рожками. И все это видят. Оторопели, кто-то закричал. Вышел батюшка из алтаря, схватил это чудо полотенцем и кинул в растопленную печь. Так и сгорел бес. Вот такое Господь открыл чудо. А однажды как-то собралось разом много духовно болящих и батюшка служил водосвятный молебен. Народа было так много, что и в притворе молились. И вдруг забурлила, забулькала вода в стоящих тут ведрах для мытья пола. Это так выходили бесы из болящих, как батюшка объяснил.

  • Читать дальше
  • 1
  • ...
  • 27
  • 28
  • 29
  • 30
  • 31
  • 32
  • 33
  • 34
  • 35
  • 36
  • 37
  • ...

Ебукер (ebooker) – онлайн-библиотека на русском языке. Книги доступны онлайн, без утомительной регистрации. Огромный выбор и удобный дизайн, позволяющий читать без проблем. Добавляйте сайт в закладки! Все произведения загружаются пользователями: если считаете, что ваши авторские права нарушены – используйте форму обратной связи.

Полезные ссылки

  • Моя полка

Контакты

  • chitat.ebooker@gmail.com

Подпишитесь на рассылку: