Вдруг смысл доходит до сознания, и на долю секунды мрак полностью ослепляет меня, рев оглушает, абсолютный холод обжигает до сквозного обморожения. Лишь кратчайший миг длится это. Но достаточно, чтобы понять, как нужно превозносить себя, как ненавидеть Бога, с какой злобой сжечь в себе любовь, 3/4 чтобы оказаться в эпицентре вселенского давления. И это возможно!.. Для каждого и любого человека, который в младенчестве улыбался маме розовыми беззубыми деснами, пуская радужные пузыри. Для каждого, кто обожал себя и превозносился все выше и выше. И не пожелал остановиться.

В этот миг откровения происходит нечто очень радостное!

Абсолютно черный мрак пронзает тонкий луч света. Никто ничего не объясняет. Но этого и не требуется. Мы точно знаем, что это луч Пасхального Света, пронзивший две тысячи лет назад весь ад до самой бездны.

Как разом вспыхивает в нас!..

…Как всецело объемлет!..

…Эта великая радость!..

…Эти таинственные слова,

…которые понятны малым и великим,

…которые ни одного человека во вселенной не оставляют равнодушным:

 «Христос Воскресе!»

Оглушающий громовой рёв бессильной ярости вырывается из бездны. А, пусть себе ворчит…

Что может он, величайший гордец, после Воскресения Христова? На что он способен, связанный, сдавленный, навечно заточенный в этот черный вонючий погреб?

«Христос Воскресе!» 3/4 ликуют наши сердца.

«Христос Воскресе!» 3/4 гремят наши голоса.

«Христос Воскресе!» 3/4 подхватывает нас великая радость на крылья.

И отсюда, из этой черной мерзости 3/4 как пузырьки на поверхность воды, выносимся мы наружу. Луч Пасхальной радости, луч великого торжества вечной жизни 3/4 пронзает все мрачные пещеры. И мы по нему с ликованием несемся наверх, к свету, к Источнику света, к Свету света! Как хорошо, что не надо возвращаться прежним путем. Слава Богу! Литургия в Церкви Торжествующей

И снова мы оказываемся на поляне Места временного упокоения. На этот раз дорога странствий ведет нас в сторону высокой горы. По широкой долине, по дорожке, рассека­ющей поля золотой высокой ржи, подходим к пойме неширокой реки.

Моста через водный поток нет. Обходим плакучие ивы, купающие гибкие ветви в воде, пытаемся разыскать брод. А вот и песчаный пляж со следами босых ступней. Снимаем обувь и сходим в голубовато-изумрудную теплую воду реки. Идти сквозь водный поток легко: струи лишь чуть плотнее воздуха. Погружаемся по пояс, потом по грудь 3/4 и вот уж вода полностью покрывает наши головы. Продолжая дышать, идем сквозь прозрачную голубоватую толщу воды. На берегу до меня доходит, что мы очистились, омылись от скверны. Даже одежды наши просветлели и стали ярче.

Дорожка серпантином поднимает нас на гору. Проходим оливковые рощи и забираемся выше пушистых облаков. Молитва пульсирует свободно и придает нам сил. Воздух свежеет, небо над головами с каждым витком серпантина углубляется синевой. Наконец, пересекаем еще один слой облаков… А здесь!

Перед нами открывается необозримая долина, залитая солнечным светом. Подходим к огромным золотым воротам. Здесь стоят двое суровых воинов в блистающих серебром одеждах. «Ничто нечистое сюда войти не может», 3/4 объявляют нам. Накатывает страх, смятение: неужели зря пришли? Конечно, куда мне такому?.. В этот миг раздается властный голос: «Пропустите! с ними Божия милость». И мы, осенив себя крестным знамением, не без страха входим внутрь. При этом пересекаем невидимую границу. Я ощущаю, как светлая волна накатывает и невидимым огнем проходит сквозь все мое существо. Сладостное мирное спокойствие устанавливается в сердце. Еще чище и ярче становятся наши одежды. Глаза обретают возможность видеть дальше. Молитва становится радостной, естественной, как дыхание.

Нас окружают прекрасные сады, облитые ярким золотистым рассеянным светом. На ветвях деревьев между сочных трепетных листьев колышутся наливные плоды. Птицы невиданной красоты поют и щебечут так мягко и мелодично, как даже земные соловьи не умеют. Цветы, растущие всюду, покачивают соцветиями дивной красоты и изящества. Ароматы тончайших оттенков разносятся ласковым ветерком. На берегу реки мы замираем, чтобы полюбоваться игрой золотистых бликов на спокойной водной глади. Набираю в ладони прохладной, эфирной, голубоватой воды. Пробую на вкус: сладко! Влага, едва коснувшись языка, разливается по всему телу.

Как только подумал о них, 3/4 появляются люди. Они красивы и молоды, в переливающихся разноцветных одеждах. На лицах, обращенных к нам, мягко теплятся добрые улыбки, лучатся по-детски распахнутые глаза. Наше появление всех искренно радует. Что-то вспоминается мне из земного прошлого… Ну, конечно! Ведь это любовь. Только земная любовь редка, мимолетна и неверна, как луч северного солнца, нечаянно пробивший сплошную пелену облаков.

Здешняя любовь естественна и спокойна. Да-да, мирная, живая любовь. Так же прочна, как сама жизнь вне смерти, как чистота без примеси грязи, как красота без уродства. Если бы ни омовение в иорданских струях, ни подготовительный молитвенный подъем вверх, ни прохождение сквозь благодатный огонь, 3/4 я сейчас, верно, вопил бы от счастья, всех подряд обнимал и прыгал выше деревьев. Но здесь, в мире Божием, любовь тиха и естественна…

На холме сверкает дворец, возведенный будто из огромных драгоценных камней. Нас влечет к нему предощущение праздника. Вместе с блаженными небожителями направляемся туда. Так приятно идти среди людей. Они сейчас, как верные друзья, как старшие любящие братья и сестры. Внутри дворца наше внимание устремляется к центру, где возвышается огромный храм. Троекратно осенив себя крестным знамением и поклонившись, входим под светоносные своды, уходящие в необозримую высь. Вместо иконостаса здесь занавес, словно из мягкого рубина. Из алтаря сквозь занавес, заполняя все пространство, льется сильный золотистый свет. Волна торжественного страха во мне сменяется приливом блаженной любви.