У Агнии не было никакого опыта в подобных делах. Она не умела сходиться с мужчинами, не умела правильно расходиться с ними. Поэтому, не мудрствуя, она решила сейчас заявить Эдуарду – прямо, в лоб, что они не могут быть вместе. И все тут.

– Проходи… – Орехов помог Агнии в прихожей снять пальто. – Иди в комнату. Я сейчас.

– Эдуард, мне тоже надо кое-что сказать тебе…

– Да-да, скажешь. Иди! – Он распахнул перед ней дверь.

Агния прошла в комнату, остановилась у окна, сжимая перед собой руки: «Как же неудобно, как глупо… Какая же я дура!»

Через несколько минут в комнату вошел Эдуард – уже переодетый в гражданское. В костюме с галстуком. В руках у Орехова был роскошный букет – розы, огненно-красные, очень много… Агния так и шарахнулась от этого букета.

– Куда ты? Стой. Смешная… милая… – Эдуард свободной рукой схватил Агнию за плечо. Агния в ужасе смотрела на букет. – Со вчерашнего дня у меня эти цветы… Еще вчера хотел поговорить. Так вот, Агния… Это тебе.

– Н-нет…

– Агния, я много лет знаю тебя. – Эдуард втиснул ей в руки цветы. – Много лет наблюдаю за тобой. Я еще никогда не видел более чистого, более нежного создания, чем ты. Ты самая красивая женщина на земле. Когда я думаю о тебе, у меня внутри, вот здесь… – он прижал руку к сердцу, – у меня здесь все дрожит. Не знаю, поверишь ли ты, но я никого и никогда так не любил. Как я люблю тебя.

– А… но…

– А тогда все было по-другому! – перебил ее Эдуард. – Те два брака не считаются. Я тогда любил, да… Но сейчас – десять из десяти, если по десятибалльной шкале. Сейчас я себя не узнаю. Все по-другому, все…

– Эдуард, не надо, – волнуясь, мрачно произнесла Агния.

– Почему? Чего ты боишься? Я говорю – сейчас все серьезно, не сомневайся во мне. И чтобы убедить тебя… Вот что у меня есть.

Эдуард достал из кармана бархатную коробочку. Опустился на одно колено. Раскрыл коробочку, достал из нее кольцо (в глаза Агнии сверкнул бриллиант, как давеча – в булавке отца).

– Агния, радость моя, счастье мое… Я тебя люблю, я тебя обожаю. Агния, детка, будь моей женой! – Эдуард взял ее правую руку и, не раздумывая, принялся натягивать на ее безымянный палец кольцо.

– Эдик… – Агния хотела вырвать руку, но он держал крепко, цепко, он не выпускал ее и не слышал ее. Он был слишком уверен в себе. Он знал, что поступает правильно, и возможные сомнения невесты казались Эдуарду ерундой. Он знает, что делает, – и этого достаточно.

Эдуард словно заворачивал ее в кокон. Пеленал в свои желания – по рукам и ногам…

– Нет!

– Что – нет? – нахмурился он.

– Не надо! Я… – Агния осеклась вдруг. «Правильно ли я поступаю? – подумала она. – Мне делают предложение. Меня хотят взять замуж! Не об этом ли мечтает каждая женщина? И Эдуард… он настоящий мужчина, он сильный человек…»

Но сердце не отозвалось на доводы разума.

Она не хотела быть женой этого человека. Она его боялась. В сущности, чем Эдуард отличается от ее отца? Да ничем. Такой же сильный и властный. Жесткий. Окружающие – что для Орехова, что для отца – уроды, которых надо держать в ежовых рукавицах.

Сейчас Эдуард плавится от нежности к ней, к Агнии (как, наверное, был нежен попервоначалу и отец со всеми своими избранницами, и со своей женой, матерью Агнии), а потом она будет ходить у него по струночке. Другим женщинам, может, и понравится жить с таким мужчиной как за каменной стеной (пока любит), но Агния об эту стену лоб расшибет. Агния с ее характером, с ее вечными переживаниями и рефлексиями… Рано или поздно она начнет бесить всегда уверенного Орехова – как бесила ее мать Бориса Николаевича.

Не только сердце, но и разум восстал у Агнии против Эдуарда. Он будет пластать ее годами, как цыпленка табака – в прямом и переносном смысле. С ним – ад.

– Ты хочешь подумать? Агния, ну о чем думать… – нетерпеливо продолжил Эдуард. – Ладно, бери кольцо, ответ можешь сказать потом. Все! – Он поднялся с колена. – Экая ты упрямица… Хотя уважаю. Надо держать марку! – Он засмеялся, уже с восхищением глядя на Агнию. Похоже, препятствия только раззадоривали его. – Сейчас пойдем к твоему отцу, отметим помолвку. Я вас помирю.

– Эдик, ты нас не помиришь, – покачала головой Агния. – Я с ним не просто поссорилась, я его прокляла. Он не отец мне больше! Я теперь – сирота.

– Гос-споди… – ошеломленно прошептал Эдуард. – Да у вас война не на жизнь, а на смерть! Ладно, понимаю, я не к месту со своими предложениями… А может, это и к лучшему, – тут же возразил он сам себе. – Все, решено. Оставайся, будешь жить у меня. Ты моя невеста, я тебя люблю. Новая жизнь. У тебя своя, у Бориса Николаевича – своя…

– Эдик, ты меня не слышишь и не слушаешь, – сказала Агния нетерпеливо. – Почему ты все за меня решаешь, а? – Она положила букет в сторону, потом стянула с пальца кольцо. – На… Я не буду твоей женой. Я не люблю тебя.