Бургомистр Слейг ни к подвигам, ни к бескорыстию готов не был, даже мысленно. Поэтому он скромно опустил взгляд и снова поклонился.

 - Как идут дела в городе?
– задал риторический вопрос Координатор. Если кто-то знал о том, как идут дела в городе, то это был он сам, и уж никак не бургомистр.

 - В городе тихо и спокойно, - доложил Слейг.

 - Координатор благосклонно кивнул, подтверждая, что ему нравятся тишина и спокойствие.

 - Но казна по-прежнему пуста, - решил пожаловаться бургомистр.
– Жители не хотят платить налоги.

 - До меня дошли слухи, что казна опустела от того, что некоторые нечестивцы запускают в нее свои лапы, - с неподдельной грустью сообщил Хоанг.

 Начало разговора ничего хорошего не предвещало. У бургомистра заныло под ложечкой, а левая нога задрожала еще сильней.

 - Не может такого быть, - осмелился он возразить.
– Но я проведу самое серьезное расследование, ваша пресветлость. Мы выявим расхитителей и покараем их.

 - Правильно, - поддержал его Координатор.
– Все мы должны брать пример с покровителя нашего славного города, святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. И действовать, пока он сам не опустился на нашу грешную землю, чтобы навести здесь порядок.

 Хоанг посмотрел на картину, где святой побивал драконов и жестом пригласил бургомистра полюбоваться этим приятным и многообещающим зрелищем.

 Слейг послушно уставился на полотно. Драконоборец был спокоен, но суров. Дубина в его руках была орудием истины. И смотрел он сейчас не на драконов, а на бургомистра. Ясные глаза святого говорили, что он знает, кто запускает лапу в городскую казну. Слейг тут же принял решение: если ему удастся вернуться от Координатора, если его прямо отсюда не отправят на площадь Тридцати трех Монахов Мучеников, то он никогда больше не возьмет из казны ни единой медной монеты.

 - Как ты думаешь, Слейг: может быть не стоит ждать, пока на воров обрушиться гнев святого драконоборца? Прямо сегодня схватить преступников и повесить их на вечерней заре?
– спросил Координатор с грустной улыбкой.

 Бургомистра прошиб обильный пот. Он вытащил из кармана большой клетчатый платок и стал усердно утирать лицо и лысину.

 - Конечно, конечно, - без особого энтузиазма согласился Слейг.
– Очень хорошая мысль. Именно, на вечерней заре. Самое подходящее время. Вы как всегда правы, ваша пресветлость.

 - Виселица у нас, по-прежнему, стоит на площади Тридцати трех Монахов Мучеников, рядом с балаганом?
– поинтересовался Координатор.

 - Да, ваша пресветлость. Там она и стоит. Рядом с балаганом.

 - Очень гуманно. К преступникам надо быть милостивыми. Я думаю, ворам перед смертью приятно послушать музыку. Говорят, что трубачи из балагана неплохо играют.

 - С большим чувством, ваша пресветлость, - подтвердил Слейг.

 - А не могли бы они подготовить для гм-м... особую программу? Все-таки преступники уходят в мир иной и навсегда. Не всем это нравится. Надо бы их подбодрить. Сыграть что-нибудь веселое. Или, ты полагаешь, что больше подойдет классика?

 Слейг молчал. Он не был меломаном и предложение отца Хоанга его нисколько не обрадовало. В отношении "классики" он тоже ничего толкового сказать не мог. Более того, от разговора о виселице, дыхание у бургомистра перехватило. А ведь необходимо было немедленно выразить свое восхищение планами Координатора.

 - Э-э-э... Му-у... Ну-у...
– только и сумел он протянуть, преданно уставившись на их пресветлость заплывшими жиром глазками.

 "Умрет еще жирный боров прямо у меня в келье", - поморщился Хоанг.

 Но не таким слабым человеком был бургомистр Слейг, чтобы умереть от нависшей над ним угрозы. Слабые люди не становятся бургомистрами.

 - Особая программа - это очень остроумно и гуманно, - собравшись с силами выдал Слейг.
– Можно и веселое, и классику. Преступники будут вечно вас благодарить.

 - Ты так считаешь? Что ж, подумай над этим, - кивнул Хоанг.
– А знаешь, сегодня я должен похвалить тебя. Мне стало известно, что ты решил обновить городские ворота за свои собственные средства. Такая забота о городе и твое бескорыстие похвальны.

 - Конечно, конечно... Городские ворота...
– бургомистр вспотел еще сильней. Он решил, что на этот раз, разговор о казне закончился для него благополучно. Теперь Слейг пытался сообразить, что имеет в виду их пресветлость, намекая на ворота, но понять не смог. И поступил, как подсказывал ему многолетний опыт управления городом: сделал вид, что понимает о чем идет речь.
– Для красоты... Честь города для меня превыше всего!
– заявил он твердо, стараясь убедить в этом Координатора.