Акимова Татьяна
Шрифт:
– Говорят, бригаду бабка из соседнего двора вызвала.
– Сколько она там пролежала? – Слышалось откуда-то сверху, а в голове крутилась мысль: «Лиза, ну где же свет? Где они? Они так нужны сейчас».
– Кто они? Родители твои что ли? – Задал вопрос голос у самого её уха.
– Нет у тебя больше ни кого, мать… почти… ты… крепись - ты должна держаться!
Время от времени, голоса растворялись в звуке сирен, темнота накатывала, и удушье тащило сердце вверх, норовя закупорить им трахею.
– Чего застыл! Лидокаин коли! Эх, мать, что же ты?! Мы ведь так ребенка не спасем! – Слова перемешивались в кашу: « Ребенок? Родители? У неё не могло быть родителей…»
Удушье отступило. Опять возник потолок и от него к Лизе спускались мутные, полимерные трубки.
– Сколько она потеряла? – Опять послышался голос.
– Много! Её где-то часа два назад разделали! А вызов был принят около трех – ночи.
«Разделали…» - мелькали едва уловимые концы фраз.
Её перевалили на каталку. «Как мешок!» - Подумалось Лизе.
Совсем не белый коридор, и обыкновенные двери – глухие, открывавшиеся на одну сторону.
Каталку впихнули в лифт.
– У неё есть кто мог бы подтвердить разрешение операцию?
– Какой там - бабка просто мимо проходила.
– Родители?
– Умерли, кажется… там какая-то мутная история.
– Муж? Паспорт был при ней?
– Он её выгнал, месяц уже как. – Доносился разговор до Лизы.
– Сотовый смотрели?
– Да не отвечает ни кто… Всё - берите её уже, у нас следующий вызов!
– Ей, девочка! – Лизу тряхнуло откуда-то извне. Резкая боль в животе на мгновение отрезвило сознание.
– Девочка! У тебя ни кого нет. Ты должна поставить подпись… вот здесь… больше некому!
Она открыла глаза, над ней нависло лицо Сергея, в хирургической повязке.
– Доктор, - снова задыхаясь, прошептала Лиза.
– Что, девочка? Вот здесь… крестик поставь хотя бы… - Белый листок замаячил перед глазами.
– Доктор… кончи меня!..
Уже издалека раздались команды:
– Гидрокарбонат натрия… Адреналин… Дефибрилляцию… Разряд…
«Странно… где весь этот свет…» - Слабо недоумевала она.
– Ещё разряд…
«Вот же упрямый…» - Тело её вздрогнуло ещё раз, и свет в сознании окончательно угас.
Раны после нападения заживать не хотели. Сергей говорил, что это зависело не от тела, а от желания самой Лизы. Она только лежала, отвернувшись к стене, и притворялась спящей.
Сквозь темную завесу слышны были разговоры женщин в палате.
– Ненормальная. – Шептались ехидные голоса.
– К ней вчера медсестра укол пришла делать. Жалела эту дуру. Жить, говорит, нужно. Забудь ты, что с тобой до этого было. После операции заново, говорит, ты родилась.
Лиза смяла в кулак угол простыни, и закусила его, чтобы не завыть…
– А эта больная, на слове «Родилась», стащила студентку за халат и дверкой от тумбы приложила!
– А врач? – Не унимались сплетницы.
– А что – врач. Обрадовался.
– Да ну!
– На поправку, говорит, значит идет. Он к ней дышит не ровно. Ходит каждый день. Я ему говорю – доктор, укольчик поставьте, а он мне: «Сестра поставит».
Переводя дух, она сидела в кресле для инвалидов посередине помещения, и жадно курила.
Сигареты Лиза отобрала у главной болтуньи.
Вошедший в палату Сергей, немедленно вызвал персонал. Все пациентки были привязаны лоскутами из порванных простыней к койкам. У грамотно обездвиженных женщин, так же отсутствовала возможность говорить, так как Лиза заткнула им рты из кляпов так-же ловко сделанных из подручной материи.