Он задумался над тем, куда поместить Веру Джонс. После того как он видел ее в клубе «Джулио» и убедился, что у нее были какие-то отношения с Кларенсом, она тоже могла быть отнесена к разряду подозреваемых. Он поместил было ее имя в категорию «Личная жизнь», потом переставил в «Семью». На самом деле так вернее.

Теллер прищурился и посмотрел на схему, как на цветовое пятно. Налепил на доску цветные намагниченные стрелы, чтобы связать между собой имена, но понял — это мало что дает. Кроме того, ему нужно было свободное пространство рядом с каждым именем, чтобы внести комментарии. Тогда Теллер выстроил схему по вертикали.

Мартин написал большими буквами имя «Кларенс» и поместил его в самом верху схемы, затем снял, поменял на слово «погибший» и вернул на доску. После этого он сел за стол и стал искать мотивы преступления, чтобы поместить их рядом с каждым подозреваемым.

Поулсон — пациент отца, ставленник Белого дома.

Чайлдс — дутый герой???? (Он нашел оранжевые магнитные вопросительные знаки и прилепил сразу четыре штуки рядом со своим комментарием.)

Коновер — ревность, жена и погибший.

Д-р Ч. Сазерленд — проник в его досье???? (Снова цепочка знаков вопроса.)

Миссис Сазерленд — он не знал, что написать рядом с этим именем, и уже истощил весь свой запас вопросительных знаков. Он снял два с предыдущих строк и налепил их рядом с ее именем.

Сестра — ничего.

Вера Джонс — оскорбленная женщина, возможен роман.

Друзья — он переставил сюда имя Лори Роулс из раздела «Суд». Рядом с ней он написал слово «ревность».

Теллер соорудил новый заголовок: «Разное». Пока здесь еще не было подозреваемых; он оставил пустое место. Категория про запас.

Закончив работу над схемой, Мартин понял, что не хочет, чтобы ее видели другие. Он долго рыскал по всему отделению, пока не нашел большой рулон коричневой бумаги, которым и закрыл диаграмму. Только после этого спустился в автомат и позвонил в Париж, штат Кентукки. Подошла его бывшая жена.

— Есть что-нибудь новое? — спросил Теллер.

— Она позвонила. Завтра будет дома.

— И что сказала?

— Она плакала.

— Слушай, пусть она обязательно скажет этому парню, кто бы он ни был, что ее отец — полицейский.

— Зачем?

— Что значит зачем? Может быть, он передумает удирать, если узнает, что я полицейский.

— А может, побежит еще быстрее… Только я не думаю, что он вообще собирается убегать. Она говорит, что они любят друг друга.

— Замечательно. Позвони мне, как только она приедет.

— Обязательно. Пожалуйста, только не заводись по этому поводу. Я уверена, все устроится.

— Конечно… Как и все остальное.

В свой первый день после приезда к отцу, жившему в Сент-Хелене в скромном, желтой штукатурки доме, Сюзанна, впервые за многие недели почувствовав себя лучше, чем когда-либо, отдыхала душой и телом. Удобно расположившись на веранде в сандалиях на босу ногу рядом с кованым железным столиком, на котором стоял бокал с холодным как лед забористым банановым ликером, она поглядывала сквозь солнечные очки на деда и внука, забавлявшихся на пятачке за домом тем, что кидали друг другу бейсбольный мяч.

После ужина, состоявшего из поджаренного на мангале цыпленка и молочно-зрелой кукурузы в качестве гарнира, Сюзанна с отцом уселись на веранде, освещенной лишь трепещущим светом газовой лампы. Попивая кофе, они вели неторопливый разговор.

— Ты бы пожила у меня подольше, — сказал отец. — Мне нравится, когда ты со мной.

— Мне тоже… — И она рассказала отцу о ходе расследования дела Сазерленда и о том напряжении, в каком она находилась.

— Ты считаешь, что вам удастся найти убийцу?

— Будем стараться… Завтра утром я отправлюсь на поиски Дэна Брейжера.

Сюзанна начала рассказывать отцу о связи, которая существует между Брейжером и Морганом Чайлдсом, и о своей надежде, что бывший журналист может пролить какой-то свет на всю эту историю.

— А что, член Верховного суда тоже под подозрением?

— Вполне вероятно.

Она умышленно ответила лаконично, не желая вдаваться в подробности, что по крайней мере три члена Верховного суда — Чайлдс, Коновер и Поулсон — с юридической точки зрения являются подозреваемыми.