Уши Рона покраснели.

— Хорошо, хорошо! Это было единственным, что я смог придумать! Каково тогда Ваше решение?

— Мы должны предложить ему что-нибудь другое, но такое же ценное.

— Замечательно, я пойду и заберу один из самых древних мечей, сделанных руками гоблинов, а ты заберёшь обёртку от него.

Тишина снова опустилась на них. Гарри был уверен, что гоблин согласится только на меч, даже если бы у них было что-нибудь такое же ценное, чтобы предложить ему. Тем более, что меч был их единственным оружием против Хоркруксов.

Он на мгновение или два закрыл глаза и слушал морской прибой. Мысль, что Гриффиндор, возможно, украл меч, была неприятна ему: Он всегда был горд тем, что он в Гриффиндоре; Гриффиндор был покровителем маглорожденных, волшебником, который боролся с любовью Слизерина к чистокровным …

— Возможно он лжет, — сказал Гарри, снова открывая глаза. — Грипхук. Возможно Гриффиндор не брал меча. Как мы можем проверить правоту истории гоблина?

— Это имеет значение? — спросила Гермиона.

"Изменится то, что я чувствую,"- сказал Гарри.

Он глубоко вздохнул.

— Мы скажем ему, что у него может быть меч после того, как он поможет нам войти в то хранилище — но мы не скажем ему когда именно отдадим его ему.

По лицу Рона медленно поползла улыбка. Гермиона, однако, выглядела встревоженной.

— Гарри, мы не можем…

— Я отдам ему меч, — Гарри продолжал, — после того как используем его на всех хоркруксах. Я лично передам его в руки Грипхука. Я сдержу свое слово.

— Но это может длиться годами! — сказала Гермиона.

— Я знаю, но… он его получит, правда.

Гарри встретил ее вызывающий и позорящий взгляд. Он помнил слова, которые были выгравированы на воротах Нурменгарда: ДЛЯ БОЛЬШЕЙ ПОЛЬЗЫ. Он выбросил эту мысль из головы. Какой у них был выбор?

— Мне это не нравится, — сказала Гермиона.

— Мне тоже не очень, — выдавил из себя Гарри.

— Хорошо, я думаю, что это — гениально, — сказал Рон, вставая. — Пойдемте и скажем ему.

В самой маленькой спальне Гарри предложил это Грипхуку, осторожничая, чтобы не сказать о временных рамках. Гермиона во время этого разговора хмуро смотрела на пол; Гарри злился на неё и боялся, что она может выдать обман. Но Грипхук ни на кого, кроме Гарри не смотрел.

— Ты даешь мне слово, Гарри Поттер, что когда я помогу вам, ты отдашь мне меч Гриффиндора?

— Да, — сказал Гарри.

— Тогда договорились, — сказал гоблин, протягивая руку.

Гарри взял ее и пожал. Он думал о том, что могли разглядеть эти тёмные глаза в глазах Гарри. Тогда Грипхук отпустил его, хлопнул в ладоши и сказал:

"Так. Мы начинаем!"

Это все больше походило на планирование ворваться в Министерсто. Они обосновались, в этой маленькой спаленке, которая была сохранена, по просьбе Грипхука, в полутьме, чтобы заняться делом.

— Я посещал хранилище Лестрендж только однажды, — сказал Грипхук им, — мне случайно сказали поместить в нем ложный меч. Это — одна из самых древних палат. Самые старые семьи волшебников хранят свои сокровища на самом глубоком уровне, где хранилища являются наибольшими и лучше защищенными…."

В течении многих часов они просидели в этой комнате. Дни медленно перетекали в недели. Появлялись проблемы за проблемами, не последней из которых было то, что припасы Оборотного Зелья очень истощились.

— Здесь хватит только на одного из нас, — сказала Гермиона, поднеся бутыль с тёмного цвета жидкостью к свету.

— Этого достаточно, — ответил Гарри, рассматривая самые глубокие ходы на карте, придерживаемой Грипхуком.

Другие жители Дома Шелл едва ли могли не заметить, что они что-то затевали, ведь Гарри, Рон и Гермиона появлялись только во время приема пищи. Никто не задавал вопросов, хотя Гарри часто ощущал вдумчивый, заинтересованный взгляд Билла на троице за столом.

Чем больше времени они проводили вместе тем сильнее Гарри понимал, что ему не очень нравился гоблин. Грипхук был неожиданно кровожадным, смеялся над причинением боли слабым существам и, казалось, смаковал возможностью, что им, возможно, придется причинить другим волшебникам боль, чтобы достигнуть хранилища Лестрендж. Гарри мог сказать, что его отвращение было разделено другими двумя, но они не обсуждали этого. Они нуждались в Грипхуке.

Гоблин неохотно питался вместе с остальными обитателями дома. Даже после того, как его ноги вылечили, он продолжал требовать, чтобы пищу ему доставляли в комнату, как и всё ещё болеющему Олливандеру, до тех пор, пока Билл (после рассерженной вспышки Флер) не поднялся наверх, чтобы сообщить ему, что это больше не может продолжаться. После того Грипхук присоединился к ним за переполненным столом, хотя он отказался есть ту же самую пищу, требуя, вместо этого, сырого мяса, корней, и различных грибов.