Она прошептала это так драматично, что все внутри Гарри перевернулось; он вытащил палочку, повернувшись к входу, ожидая, что сейчас увидит руку, отдергивающую занавеску, но там ничего не было.

“Что?”, - сказал он, наполовину со злостью, наполовину с облегчением, — “Зачем ты это сделала? Я уж было, подумал, что там, по меньшей мере, Упивающийся Смертью собирается вломиться в палатку.

“Гарри, а что если меч у Батильды Бэгшот? Что если Дамблдор доверил его ей?”

Гарри обдумал это предположение. Батильда должна быть очень старой женщиной сейчас, и, согласно мнению Мюриэль, она глупая и бесполезная. Возможно ли, чтобы Дамблдор спрятал меч у нее? Если это так, то Дамблдор не оставил никаких зацепок: он никогда не признавался, что заменил меч подделкой, не упоминал о своей дружбе с Батильдой. Сейчас, однако, было не время выказывать сомнения по поводу теории Гермионы, не сейчас, когда ее желание так удивительно совпало с главной мечтой Гарри.

“Да, вполне возможно он так и сделал! Так мы собираемся в Годриковую Лощину?”

“Да, но мы должны все тщательно обдумать, Гарри”. Теперь она сидела прямо, и Гарри мог с уверенностью сказать, что перспектива снова сделать план подняла ей настроение, так же как и ему. “Для начала, мы должны попрактиковаться в аппарации под мантией-невидимкой, и возможно Дизиллюминационные Чары тоже будут нужны, или ты думаешь, что нам нужно идти на все и использовать Оборотное зелье? В таком случае, нам нужно взять у кого-нибудь волосы. Я вообще-то думаю, что так будет лучше, Гарри, ведь чем больше у нас видов маскировки, тем лучше…”

Гарри позволил ей говорить, кивая и соглашаясь, когда она останавливалась, но его мысли покинули беседу. Он был взволнован в первый раз с тех пор, как обнаружил, что меч в Гринготсе подделка.

Ему хотелось вернуться домой, вернуться туда, где у него была семья. Все это было бы в Годриковой Лощине, если бы не Волдеморт, он бы вырос там и проводил все школьные каникулы. Он мог бы приглашать друзей к себе домой… У него даже может быть были бы братья и сестры…Его мать приготовила бы ему его семнадцатый именинный пирог. Жизнь, которую он потерял, еще никогда не казалось ему такой реальной как в этот момент, когда он собирается увидеть место, где все это было отнято у него. После того как Гермиона ушла спать этой ночью, Гарри тихо достал свой рюкзак из сумки Гермионы, а из него — фотоальбом, который так давно подарил ему Хагрид. Первый раз за много месяцев он внимательно рассматривал старые фотографии родителей, которые улыбались и махали ему со страниц альбома, все, что у него от них осталось.

Гарри с удовольствием отправился бы в путь на следующий же день, но у Гермионы были другие планы. Будучи убежденной, что Волдеморт будет ждать, что Гарри вернется к сцене смерти своих родителей, она дала понять, что они отправятся в путь только когда убедятся, что у них есть все лучшие способы маскировки, какие только возможны. Это заняло почти целую неделю — сначала они тайно получили волосы ничего не подозревающих маглов, которые ходили по магазинам перед Рождеством, и практиковались в Аппарации под мантией-невидимкой — и только после этого Гермиона согласилась отправиться в путь.

Они должны были аппарировать под покровом ночи, поэтому уже ближе к вечеру они выпили Оборотное Зелье, Гарри превратился в лысеющего магла среднего возраста, а Гермиона в его маленькую, немного похожую на мышь жену. Обшитая бисером сумка, содержащая все их имущество (кроме хоркрукса, его Гарри носил на шее), была засунута во внутренний карман плаща Гермионы, застегнутого на все пуговицы. Гарри опустил на них мантию-невидимку, затем они снова обернулись удушающей темнотой.

Гарри открыл глаза, его сердце билось в горле. Они стояли, держась за руку, на заснеженной тропинке под темным синим небом, на котором первые ночные звезды уже начинали слабо мерцать. Коттеджи стояли по обеим сторонам узкой дороги, рождественские украшения сверкали в их окнах. Немного впереди них свет от фонарей означал, что там находится центр деревни.

“Весь этот снег!”, прошептала Гермиона под мантией. “Почему мы не подумали о снеге? После всех наших предосторожностей, мы все равно оставим следы. Мы должны избавиться от них — ты иди впереди, я сделаю это”

Гарри не хотелось заходить в деревню, изображая лошадь, пытаясь спрятаться, заметая следы магическим способом.

“Давай снимем мантию, — сказал Гарри и когда увидел испуганное выражение ее лица, — Перестань, мы не выглядим как мы, и вокруг все равно никого нет”.

Он спрятал мантию в карман куртки, и они пошли вперед, холодный воздух жалил им лицо, когда они прошли еще несколько домов. Каждый из них мог быть домом, в котором жили Джеймс и Лили, и где Батильда живет сейчас. Гарри всматривался в парадные двери, их покрытые снегом крыши и их подъезды, раздумывая, вдруг он вспомнит их, но в глубине души он знал, что это невозможно, что ему было чуть больше года, когда он покинул это место навсегда. Он не был уверен, что вообще сможет увидеть этот дом; он не знал, что случается с предметами, находящимися под Заклятием Преданности когда они погибают. Потом тропинка, по которой они шли, повернула налево и центр деревни, маленькая площадь, открылась их взгляду.

В центре усыпанной яркими огнями площади стоял мемориал, частично закрытый Рождественской елкой. Там же было несколько магазинов, почта, паб и небольшая церковь, из ее грязных стекол на площадь лился яркий свет.

Снег здесь становился твердым, по нему было трудно и скользко идти. Местные жители сновали туда-сюда перед ними, ярко освещенные светом фонарей. Они услышали взрыв смеха и поп-музыку, когда дверь паба отворилась и снова закрылась; затем они услышали рождественский гимн, доносящийся из маленькой церкви.