— Это ты, Тони? — повернулся, ничего не соображая, Рой, — что ты здесь делаешь? О боже, как болит голова. Проводи меня в каюту. Куда мы плывем… и зачем мы плывем?

Фердинанд отвел его в каюту и вышел на палубу. Крупно светились звезды, плескалась вода за бортом. Фердинанд все твердил про себя: «Макс, Макс, кто он? Вот она нить, нужно немедленно сообщить обо всем Тропу. Исчезновение Шульца вызовет, возможно, переполох у преступников. Первая победа, но нельзя расслабляться. Никто не видел, как исчез Шульц. Да, надо отвязать шлюпку и спустить ее на воду».

Наутро компания разъехалась. Все удивились исчезновению Шульца на шлюпке, высказывая различные предположения. Фердинанд-Тони, пообещав вечером встретиться с новыми друзьями, забежал к хозяйке, у которой снял комнату, и, переодевшись, на спортивной машине, взятой напрокат, выехал к Тропу.

— Макс, говоришь? — переспросил Троп, раскуривая сигарету. — Я видел у Роуза, вернее у Конрада Йорка, какого-то Макса. Старикану за шестьдесят, похож на мертвеца или убийцу. Я еще обратил внимание на крупный камень на его руке. А ты, малыш, молодец, хотя в случае с Шульцем ты явно перегнул, но с этими молодчиками по-другому не сладишь. Закон окажется на их стороне. Я уверен, что у них подкуплены и полиция и Сенат. С ними, малыш, нужно драться только их оружием. Не спускай глаз с Роя. А я постараюсь узнать, где находится логово этого Макса. Придется и мне переступить закон. На телефонной станции работает муж моей сестры, Герхард. Он умеет держать язык за зубами. А установить телефон этого Макса для него труда не составит. Я видел его у Роуза и у меня осталось впечатление, что мы уже встречались, но я не мог припомнить где. Макс… это мне ни о чем не говорит. Где же я его видел? Неужели в Германии, в Берлине? Фердинанд, я старый осел! Это же Ландер! Георг Ландер!

— Господа, здесь присутствуют члены Совета управления и Совета директоров, руководители филиалов, — начал Грэг свою речь. — Цель сегодняшнего совещания — подвести некоторые итоги деятельности нашего концерта в канун национального праздника — Дня благодарения, — продолжал Роуз. Он был в приподнятом настроении, но не выказывал вид и первую фразу произнес с некоторой долей аффектации. Последнее время Роуз-Мондейл чувствовал какую-то опасность. Откуда она могла исходить, он не знал, но интуиция его редко подводила.

— Итак, — продолжал Роуз, — мы можем констатировать, что за прошедшие полгода прибыли нашего концерна составили полтораста процентов, за счет заказов Пентагона на производство крылатых ракет типа «воздух-воздух». Прискорбно, что газеты об этом заказе осведомлены были чутъ ли не более, чем руководство концерном, и создали вокруг нездоровую возню. Не скрою, мне пришлось приложить определенные усилия, чтоб утихомирить эту свору. — Роуз посмотрел на заготовленный отпечатанный текст. Далее на нескольких страницах шла вставка, подготовленная для Роуза Максом.

— Господа, я хочу заметить, что обвинения нашей деятельности печатью являются провокацией со стороны коммунистических агентов. Не секрет, что они, ратуя за разоружение, тем временем наращивают свои наступательные средства, создавая угрозу свободному миру. Их новейшие танки, оснащенные ракетными установками, готовы войти в Европу и только выжидают удобного случая. Их подводные лодки в океане, нацеленные ракетами на Америку, готовы в любой момент уничтожить все крупные города нашей страны… — далее Роуз говорил о священной борьбе свободного мира с большевиками, борьбе до конца, без пощады, борьбе до полного уничтожения. Произнося эту часть своей речи, он неожиданно сбился с голоса и заговорил голосом Макса, хрипловатым, полным патологической ненависти. Потом поправился и закончил речь тем, что мир оправдает их усилия, направленные на благородные цели спасения свободы. Далее он более подробно проинформировал собравшихся о финансовой деятельности, остановился на недостатках отдельных звеньев.

— В настоящий момент, — закончил он, — военные заказы являются наиболее перспективной деятельностью, и я предлагаю расширить ее сферу за счет продажи вооружения всем режимам, борющимся с коммунистическим диктатом. С нами бог, нас поймет народ и Америка!

Речь была встречена аплодисментами. Члены Совета и директора одобрительно кивали: «Роуз умеет выкрутиться из любого положения! Всюду экономический спад, один концерн горит за другим, а мы расширяемся!»

— Господа, я представлю сегодня вам нового члена нашего концерна — Ричарда Хоупа. Этот достойный человек вносит в наше предприятие пай в полмиллиарда долларов. К тому же, не скрою своей радости, он является моим ближайшим родственником.

Джентльмен, сидевший в стороне от членов Совета, поднялся и кивнул собравшимся. У него были мертвенно бледный лоб, черная с проседью борода, такие же волосы и весь он был похож на старую хищную птицу.

«Этот своего не упустит», — подумали присутствующие, а Роуз продолжал: — Господа, мы, естественно, соблюдая демократические принципы нашего правления, проголосуем, но я надеюсь, что это будет простой формальностью с вашей стороны.

Так оно и случилось. После совещания Макс, а с этого момента Ричард Хоуп, предложил Роузу встретиться. — Вечером у меня, в 9 часов. Это необходимо!

Роуз был точен. У Макса находился и Крок, который после убийства истинного Роуза Мондейлом, полностью ему доверял.

— Грэг, — начал Макс, — я доволен реализацией нашего плана. Теперь я — Ричард Хоуп и не далек день, когда ты отдашь мне концерн. Но есть досадный сбой, ты знаешь, что я имею ввиду — непонятную смерть Шульца. Зачем ему понадобилось куда-то плыть на шлюпке? Шлюпку нашли далеко от берега, а тело Шульца вода прибила к причалу. Никаких телесных повреждений. Установлено, что он утонул. Я боюсь, что это неспроста, ведь у него было задание. Придется на время отодвинуть смерть Роя. У меня хватит терпения. Все идет хорошо, но следует принять меры предосторожности. На этой штаб-квартире более встречаться не будем, я чувствую, что кто-то интересуется нами, но это сфера деятельности Крока. Слышишь, Крок? Ты у нас и разведка, и контрразведка. Что скажешь?